рубль валовой продукции в 1944 году отражал меньшую трудоемкость и более дорогое сырье, чем в июне 1941 года.
Все это означает, что даже в последний период войны наша страна использовала меньшие промышленные мощности, чем накануне нападения гитлеровской Германии,
Конечно, судить о состоянии промышленности только по объему валовой продукции нельзя, так как это может привести к совершенно неверным выводам. Как известно, внутри валовой продукции могут быть серьезные несоответствия. Так оно и было в последние три года перед войной, когда, например, валовая продукция всей промышленности росла ежегодно в среднем на 13 процентов, а основа всей индустрии - черная металлургия, которая имела первостепенное значение и определяла военную мощь государства, в эти же годы потеряла темпы, взятые ею во второй пятилетке.
Это обстоятельство требует объяснения.
На протяжении всего существования Советского государства партия уделяла развитию черной металлургии наибольшее внимание. В. И. Ленин называл железо "одним из главных продуктов современной промышленности", одним "из фундаментов, можно сказать, цивилизации". Уже в 1924 году XIII съезд РКП(б) в своей резолюции заявил, что "в области поднятия государственной промышленности важнейшей задачей наступающего периода является поднятие металлургии". А XVIII съезд ВКП(б) в 1939 году указал, что развитие черной металлургии "во многом определяет рост всей промышленности и народного хозяйства и потому требует особой постоянной заботы об увеличении производственных мощностей".
Наибольшие для предвоенного периода результаты в этом отношении были достигнуты в 1931-1937 годах, когда руководство тяжелой промышленностью возглавлял Г. К. Орджоникидзе. Осложнившаяся затем внутриполитическая обстановка замедлила поступательное движение советской индустрии, причем такая важная отрасль, как черная металлургия фактически топталась на месте и питалась инерцией предыдущих лет.
Производство в черной металлургии с 1933 по 1937 год возросло в два-три раза, а за следующие три года (1938-1940) всего лишь на 3-8 процентов, притом среднегодовой прирост составлял во второй пятилетке примерно 40-60 процентов, а в третьей - только 1-3 процента.
Не менее убедительны данные о вводе основных металлургических агрегатов за те же периоды. Так, за пять лет (1933-1937) были введены 19 доменных, 91 мартеновская печь и 44 прокатных стана, а за последующие годы (1938-1940) соответственно 6,18 и 9.
Несмотря на столь явное падение темпов развития черной металлургии, в те годы звучали заявления о том, что ее рост якобы усилился и даже объявляли это результатом проведенных массовых репрессий, которые будто бы "очистили атмосферу". Такие ножницы между оценкой и действительностью были возможны только в условиях тех лет, когда услужливая статистика приносила объективные данные в жертву политической конъюнктуре. Что же касается урона, который фактически понесла тогда промышленность, его удалось возместить лишь благодаря огромным, поистине неисчерпаемым ресурсам всех видов, в том числе и природным богатствам страны.
Поскольку речь зашла о черной металлургии, следует сказать, что для нее, как, впрочем, и для всей промышленности, главные задачи в предвоенный период состояли не только в увеличении объема и повышении качественного уровня производства, но и в коренном изменении дислокации предприятий. Можно сказать, что предпринятое по решению XVI съезда партии (1930 год) создание новой металлургической базы на востоке СССР, размещение в глубоком, недосягаемом для оружия того времени тылу значительных металлургических мощностей спасло нашу страну от катастрофы, которой могли закончиться первые неудачи в начале войны. Ведь тогда вся металлургия юга и центра была выведена из строя и для компенсации потерянных мощностей потребовалось бы несколько лет, если бы у нас не было крупной металлургической промышленности в восточных районах, что фактически и сыграло решающую роль в экономическом обеспечении разгрома немецко-фашистских оккупантов.
В самые тяжелые годы войны нужды фронта обеспечивались в основном черной металлургией востока страны, а также запасами металла, созданными в довоенный период. Что касается поставок металла по ленд-лизу, они играли лишь роль подспорья. Например, в 1942 году доля импорта всех видов проката не превышала полутора процентов. Можно с уверенностью сказать, что и этого не потребовалось бы, если бы наша металлургия в последние предвоенные годы сохранила темпы развития предыдущих лет.
Последствия внутриполитической обстановки 1937-1938 годов были, как уже отмечалось, менее чувствительными в ряде других отраслей промышленности, особенно оборонной, и изживались они там быстрее. Это позволило, например, военной индустрии, в отличие от черной металлургии, добиться и в последние предвоенные годы больших темпов развития.
Мне довелось слышать суждения, согласно которым оборонная промышленность, в отличие от советской экономики в целом, оказалась будто бы не подготовленной к войне. Более того; первые неудачи на фронте пытались объяснять якобы существовавшей к моменту начала военных действий нехваткой вооружения и другой боевой техники. Нижеследующее показывает, насколько ошибочно такое предположение.
Да, именно предположение, ибо трудно назвать иначе оценки подобного характера, которые даются чаще всего без анализа фактических данных. Для большей убедительности ссылаются на свидетельства очевидцев относительно отдельных фактов, преувеличивая их значение и делая на этой шаткой основе явно несостоятельные выводы и обобщения.
Недостаточным уровнем производства вооружения пробуют объяснить, например, факт, что в первые месяцы войны в армии не хватало винтовок и что ими лишь на 30 процентов обеспечивались вновь формируемые дивизии, а в тылу обучали призванных с помощью деревянных макетов личного оружия. К сожалению, действительно, было много таких случаев в прифронтовых районах и в глубоком тылу. Но объяснялись они далеко не теми причинами, о которых говорят многие из тех, кто ссылается на эти факты. К началу войны армия имела около восьми миллионов винтовок. А вот вопрос о том, как они были использованы, до сих пор остается совершенно неосвещенным. То же самое нужно сказать в целом относительно исключительно важного вопроса, где были размещены крупные запасы военного имущества, в том числе и боевой техники, какова была их судьба. Между тем именно такой анализ поможет понять, с чем были связаны факты нехватки вооружения в целом ряде случаев.
Суждения о неподготовленности оборонной индустрии неверны еще и потому, что при этом ее противопоставляют промышленности в целом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Все это означает, что даже в последний период войны наша страна использовала меньшие промышленные мощности, чем накануне нападения гитлеровской Германии,
Конечно, судить о состоянии промышленности только по объему валовой продукции нельзя, так как это может привести к совершенно неверным выводам. Как известно, внутри валовой продукции могут быть серьезные несоответствия. Так оно и было в последние три года перед войной, когда, например, валовая продукция всей промышленности росла ежегодно в среднем на 13 процентов, а основа всей индустрии - черная металлургия, которая имела первостепенное значение и определяла военную мощь государства, в эти же годы потеряла темпы, взятые ею во второй пятилетке.
Это обстоятельство требует объяснения.
На протяжении всего существования Советского государства партия уделяла развитию черной металлургии наибольшее внимание. В. И. Ленин называл железо "одним из главных продуктов современной промышленности", одним "из фундаментов, можно сказать, цивилизации". Уже в 1924 году XIII съезд РКП(б) в своей резолюции заявил, что "в области поднятия государственной промышленности важнейшей задачей наступающего периода является поднятие металлургии". А XVIII съезд ВКП(б) в 1939 году указал, что развитие черной металлургии "во многом определяет рост всей промышленности и народного хозяйства и потому требует особой постоянной заботы об увеличении производственных мощностей".
Наибольшие для предвоенного периода результаты в этом отношении были достигнуты в 1931-1937 годах, когда руководство тяжелой промышленностью возглавлял Г. К. Орджоникидзе. Осложнившаяся затем внутриполитическая обстановка замедлила поступательное движение советской индустрии, причем такая важная отрасль, как черная металлургия фактически топталась на месте и питалась инерцией предыдущих лет.
Производство в черной металлургии с 1933 по 1937 год возросло в два-три раза, а за следующие три года (1938-1940) всего лишь на 3-8 процентов, притом среднегодовой прирост составлял во второй пятилетке примерно 40-60 процентов, а в третьей - только 1-3 процента.
Не менее убедительны данные о вводе основных металлургических агрегатов за те же периоды. Так, за пять лет (1933-1937) были введены 19 доменных, 91 мартеновская печь и 44 прокатных стана, а за последующие годы (1938-1940) соответственно 6,18 и 9.
Несмотря на столь явное падение темпов развития черной металлургии, в те годы звучали заявления о том, что ее рост якобы усилился и даже объявляли это результатом проведенных массовых репрессий, которые будто бы "очистили атмосферу". Такие ножницы между оценкой и действительностью были возможны только в условиях тех лет, когда услужливая статистика приносила объективные данные в жертву политической конъюнктуре. Что же касается урона, который фактически понесла тогда промышленность, его удалось возместить лишь благодаря огромным, поистине неисчерпаемым ресурсам всех видов, в том числе и природным богатствам страны.
Поскольку речь зашла о черной металлургии, следует сказать, что для нее, как, впрочем, и для всей промышленности, главные задачи в предвоенный период состояли не только в увеличении объема и повышении качественного уровня производства, но и в коренном изменении дислокации предприятий. Можно сказать, что предпринятое по решению XVI съезда партии (1930 год) создание новой металлургической базы на востоке СССР, размещение в глубоком, недосягаемом для оружия того времени тылу значительных металлургических мощностей спасло нашу страну от катастрофы, которой могли закончиться первые неудачи в начале войны. Ведь тогда вся металлургия юга и центра была выведена из строя и для компенсации потерянных мощностей потребовалось бы несколько лет, если бы у нас не было крупной металлургической промышленности в восточных районах, что фактически и сыграло решающую роль в экономическом обеспечении разгрома немецко-фашистских оккупантов.
В самые тяжелые годы войны нужды фронта обеспечивались в основном черной металлургией востока страны, а также запасами металла, созданными в довоенный период. Что касается поставок металла по ленд-лизу, они играли лишь роль подспорья. Например, в 1942 году доля импорта всех видов проката не превышала полутора процентов. Можно с уверенностью сказать, что и этого не потребовалось бы, если бы наша металлургия в последние предвоенные годы сохранила темпы развития предыдущих лет.
Последствия внутриполитической обстановки 1937-1938 годов были, как уже отмечалось, менее чувствительными в ряде других отраслей промышленности, особенно оборонной, и изживались они там быстрее. Это позволило, например, военной индустрии, в отличие от черной металлургии, добиться и в последние предвоенные годы больших темпов развития.
Мне довелось слышать суждения, согласно которым оборонная промышленность, в отличие от советской экономики в целом, оказалась будто бы не подготовленной к войне. Более того; первые неудачи на фронте пытались объяснять якобы существовавшей к моменту начала военных действий нехваткой вооружения и другой боевой техники. Нижеследующее показывает, насколько ошибочно такое предположение.
Да, именно предположение, ибо трудно назвать иначе оценки подобного характера, которые даются чаще всего без анализа фактических данных. Для большей убедительности ссылаются на свидетельства очевидцев относительно отдельных фактов, преувеличивая их значение и делая на этой шаткой основе явно несостоятельные выводы и обобщения.
Недостаточным уровнем производства вооружения пробуют объяснить, например, факт, что в первые месяцы войны в армии не хватало винтовок и что ими лишь на 30 процентов обеспечивались вновь формируемые дивизии, а в тылу обучали призванных с помощью деревянных макетов личного оружия. К сожалению, действительно, было много таких случаев в прифронтовых районах и в глубоком тылу. Но объяснялись они далеко не теми причинами, о которых говорят многие из тех, кто ссылается на эти факты. К началу войны армия имела около восьми миллионов винтовок. А вот вопрос о том, как они были использованы, до сих пор остается совершенно неосвещенным. То же самое нужно сказать в целом относительно исключительно важного вопроса, где были размещены крупные запасы военного имущества, в том числе и боевой техники, какова была их судьба. Между тем именно такой анализ поможет понять, с чем были связаны факты нехватки вооружения в целом ряде случаев.
Суждения о неподготовленности оборонной индустрии неверны еще и потому, что при этом ее противопоставляют промышленности в целом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33