И она уснула.
Вслед за матерью забылся счастливым сном и Вадик. Не мог спать лишь Николай Николаевич. Вторую ночь без сна он проводил легче: чувство искупленной вины сохранило ему на некоторое время покой. Но к утру, словно выждав удобный момент, когда их никто не увидит, снова явилась Людмила.
Саянов вспомнил о ее письме, которое еще в Одессе, когда он разговаривал с женой, было положено в самый дальний карман. Он достал это письмо и, будто прощаясь, перечитал его в последний раз. Потом он порвал письмо на мелкие клочки и выбросил их в окно.
Но Людмила не уходила. А с ней рядом, как ее тень, незаметно становился майор Истомин.
И, как солдаты перед смотром, день за днем, проходило в его памяти пережитое в эти последние месяцы.
12
Прошлой осенью к месту нового назначения Саянов прибыл накануне Октябрьского праздника, и первым, с кем свела его судьба, был майор Истомин. Начальник политотдела был одних лет с Саяновым и отличался необыкновенной способностью располагать к себе.
Они встретились в отделе кадров, куда явился по прибытии капитан-лейтенант и куда зашел по делу Истомин. Со случайно завязавшегося разговора о Балтике, где в первые годы войны служили оба, началось их знакомство. Майор запросто пригласил Саянова заходить к нему. В тот же день капитан-лейтенант воспользовался приглашением. Истомин встретил Саянова, как давнего приятеля. Он пошел навстречу гостю и предложил ему снять шинель.
– Усаживайтесь поудобнее, товарищ капитан-лейтенант, – сказал Истомин, задерживаясь у дивана, чтобы гость сел первым.
Они закурили, и разговор начался непринужденно. Менялись тема за темой. Когда же речь зашла о будущем, майор, прищурив свои светло-карие глаза, перешел на шутливый тон.
– Представьте себе, Николай Николаевич, я, пожалуй, не прочь, чтобы вы, кадровые моряки, прогнали нас, обитателей суши, восвояси! – сказал он, подмигнув лукаво.
Саянова не удивило, что майор еще новичок во флоте и что до войны он работал секретарем райкома в небольшом белорусском городке.
Разглядывая Истомина, Саянов обратил внимание, что правая бровь майора то слегка подергивалась, то начинала странно дрожать, и тогда все лицо становилось необыкновенно мрачным. Истомин, казалось, совершал над собой усилие, чтобы побороть не то боль, не то усталость.
Решив, что пора уходить, Саянов сказал:
– А завтра, товарищ майор, большой праздник!
– Да, да, – засуетился тот. – Сегодня же вечер. Вы получили билет?
– Кто обо мне позаботится.
– Постараемся позаботиться.
Поднявшись с дивана, Истомин позвонил по телефону.
На звонок очень скоро отозвались: молоденькая секретарь принесла два пригласительных билета. Подавая их своему начальнику, она, взглянув на Саянова, зарделась до ушей, и, когда он улыбнулся ей, поспешно выбежала из кабинета.
– Вы, капитан-лейтенант, к нам в кавалеры не напрашивайтесь, – шутил Истомин. – У нас, к вашему сведению, сержант-пограничник имеется, – добавил он, кивнув в сторону двери, за которой исчезла девушка.
– Вот как! В таком случае отступаю, – отшутился Саянов. – Кстати, товарищ майор, у меня есть жена и сын. Они скоро должны приехать. А сегодня билет мне нужен только один, возьмите второй обратно.
– Счастливый вы человек! – несколько загадочно заметил майор.
Саянов не стал расспрашивать Истомина о его семейных делах и, взглянув на часы, заторопился.
Они условились встретиться в Доме офицеров.
Вечером, присматриваясь к публике, где, кроме моряков, были пограничники и артиллеристы, а с ними и жены, Саянов держался наименее людных мест. Майор едва отыскал его.
Истомин был в прекрасном настроении. Они вошли в зрительный зал и сели в четвертом ряду. Во время торжественной части Саянов был один: майора избрали в президиум. Вернулся он к капитан-лейтенанту в начале концерта.
Истомин неустанно аплодировал после каждого номера и, оглядываясь на Саянова, спрашивал: «Ну, как?»
Саянов не выражал особого восторга и сдержанно отвечал: «Неплохо».
Но вот появился конферансье и объявил:
– Людмила Георгиевна Второва! У рояля…
Зал загудел от рукоплесканий, и майор не расслышал, как Саянов неоднократно повторил свои вопросы: «Кто она? Местная звезда?»
Колыхнулось красное полотнище, и на сцену одновременно вышли две женщины. Одна из них в длинном коричневом платье, уже не молодая, с нотами в руках просеменила к роялю, другая в черном платье, двигаясь уверенно и неторопливо, остановилась посреди сцены.
На приветствия она ответила сдержанным движением головы, затем сама объявила номер.
И платье из тяжелого шелка с гипюром на груди и плечах, с вырезом под самую шею, и пышные темные волосы, зачесанные без претензии на оригинальность, и естественная свежесть лица – все в ней было просто и обаятельно.
– Хороша! – сказал Саянов о певице, когда опустился занавес.
– Чудесная женщина! – отозвался Истомин. – Не только хороша собой, но и умна, и талантлива.
– Хороша и талантлива – качества для успеха необходимые, а что касается ума, то порой для хорошенькой женщины и особенно актрисы – это лишнее бремя, – заметил, выходя из зала, Саянов.
– Ум хорошенькой женщине, товарищ капитан-лейтенант, не может быть помехой, – возразил Истомин, – Что касается Людмилы Георгиевны, так она к тому же еще и врач.
– Как это, врач?
– Очень просто, врач нашей санчасти. Не вздумайте заболеть, бесполезно! – пошутил он, любуясь перемене, которая произошла в Саянове.
В фойе Истомин, извинившись, оставил Саянова и отошел к женской компании, где была и Второва. Она приветливо улыбнулась.
Саянову показалось, что в отношениях Истомина и Второвой не все благополучно, и поэтому майор не пожелал его познакомить с ней.
Легкая обида, похожая на зависть, вдруг овладела Николаем Николаевичем, и у него пропало желание остаться на этом вечере. Он удалился в буфет, заказал себе пива, намереваясь после антракта отправиться в свой номер, но явился Истомин.
– Что же вы, товарищ майор, своих дам оставили? – полюбопытствовал Саянов не без затаенного ехидства.
– Эти дамы в моем обществе не нуждаются: у них свои дела, свои темы для бесед, и мешать им не следует, – наливая Саянову и себе пиво, спокойно отозвался Истомин.
Заметив, как выжидательно смотрит на него капитан-лейтенант, майор понял, что следует продолжить разговор о Второвой. Будто согревая ладонями бокал, он не спешил пить холодное пиво и, глядя на Саянова, добавил:
– Людмила Георгиевна – удивительная женщина, редкой красоты человек.
– Счастливый муж! – желая узнать больше, подсказал Саянов.
– Очевидно, он был счастлив…
– Где же он сейчас?
– Как и многих, его унесла война.
– А товарищ майор?… Здесь тоже, кажется, что-то непросто…
Намек Саянова возмутил Истомина, но он сдержался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Вслед за матерью забылся счастливым сном и Вадик. Не мог спать лишь Николай Николаевич. Вторую ночь без сна он проводил легче: чувство искупленной вины сохранило ему на некоторое время покой. Но к утру, словно выждав удобный момент, когда их никто не увидит, снова явилась Людмила.
Саянов вспомнил о ее письме, которое еще в Одессе, когда он разговаривал с женой, было положено в самый дальний карман. Он достал это письмо и, будто прощаясь, перечитал его в последний раз. Потом он порвал письмо на мелкие клочки и выбросил их в окно.
Но Людмила не уходила. А с ней рядом, как ее тень, незаметно становился майор Истомин.
И, как солдаты перед смотром, день за днем, проходило в его памяти пережитое в эти последние месяцы.
12
Прошлой осенью к месту нового назначения Саянов прибыл накануне Октябрьского праздника, и первым, с кем свела его судьба, был майор Истомин. Начальник политотдела был одних лет с Саяновым и отличался необыкновенной способностью располагать к себе.
Они встретились в отделе кадров, куда явился по прибытии капитан-лейтенант и куда зашел по делу Истомин. Со случайно завязавшегося разговора о Балтике, где в первые годы войны служили оба, началось их знакомство. Майор запросто пригласил Саянова заходить к нему. В тот же день капитан-лейтенант воспользовался приглашением. Истомин встретил Саянова, как давнего приятеля. Он пошел навстречу гостю и предложил ему снять шинель.
– Усаживайтесь поудобнее, товарищ капитан-лейтенант, – сказал Истомин, задерживаясь у дивана, чтобы гость сел первым.
Они закурили, и разговор начался непринужденно. Менялись тема за темой. Когда же речь зашла о будущем, майор, прищурив свои светло-карие глаза, перешел на шутливый тон.
– Представьте себе, Николай Николаевич, я, пожалуй, не прочь, чтобы вы, кадровые моряки, прогнали нас, обитателей суши, восвояси! – сказал он, подмигнув лукаво.
Саянова не удивило, что майор еще новичок во флоте и что до войны он работал секретарем райкома в небольшом белорусском городке.
Разглядывая Истомина, Саянов обратил внимание, что правая бровь майора то слегка подергивалась, то начинала странно дрожать, и тогда все лицо становилось необыкновенно мрачным. Истомин, казалось, совершал над собой усилие, чтобы побороть не то боль, не то усталость.
Решив, что пора уходить, Саянов сказал:
– А завтра, товарищ майор, большой праздник!
– Да, да, – засуетился тот. – Сегодня же вечер. Вы получили билет?
– Кто обо мне позаботится.
– Постараемся позаботиться.
Поднявшись с дивана, Истомин позвонил по телефону.
На звонок очень скоро отозвались: молоденькая секретарь принесла два пригласительных билета. Подавая их своему начальнику, она, взглянув на Саянова, зарделась до ушей, и, когда он улыбнулся ей, поспешно выбежала из кабинета.
– Вы, капитан-лейтенант, к нам в кавалеры не напрашивайтесь, – шутил Истомин. – У нас, к вашему сведению, сержант-пограничник имеется, – добавил он, кивнув в сторону двери, за которой исчезла девушка.
– Вот как! В таком случае отступаю, – отшутился Саянов. – Кстати, товарищ майор, у меня есть жена и сын. Они скоро должны приехать. А сегодня билет мне нужен только один, возьмите второй обратно.
– Счастливый вы человек! – несколько загадочно заметил майор.
Саянов не стал расспрашивать Истомина о его семейных делах и, взглянув на часы, заторопился.
Они условились встретиться в Доме офицеров.
Вечером, присматриваясь к публике, где, кроме моряков, были пограничники и артиллеристы, а с ними и жены, Саянов держался наименее людных мест. Майор едва отыскал его.
Истомин был в прекрасном настроении. Они вошли в зрительный зал и сели в четвертом ряду. Во время торжественной части Саянов был один: майора избрали в президиум. Вернулся он к капитан-лейтенанту в начале концерта.
Истомин неустанно аплодировал после каждого номера и, оглядываясь на Саянова, спрашивал: «Ну, как?»
Саянов не выражал особого восторга и сдержанно отвечал: «Неплохо».
Но вот появился конферансье и объявил:
– Людмила Георгиевна Второва! У рояля…
Зал загудел от рукоплесканий, и майор не расслышал, как Саянов неоднократно повторил свои вопросы: «Кто она? Местная звезда?»
Колыхнулось красное полотнище, и на сцену одновременно вышли две женщины. Одна из них в длинном коричневом платье, уже не молодая, с нотами в руках просеменила к роялю, другая в черном платье, двигаясь уверенно и неторопливо, остановилась посреди сцены.
На приветствия она ответила сдержанным движением головы, затем сама объявила номер.
И платье из тяжелого шелка с гипюром на груди и плечах, с вырезом под самую шею, и пышные темные волосы, зачесанные без претензии на оригинальность, и естественная свежесть лица – все в ней было просто и обаятельно.
– Хороша! – сказал Саянов о певице, когда опустился занавес.
– Чудесная женщина! – отозвался Истомин. – Не только хороша собой, но и умна, и талантлива.
– Хороша и талантлива – качества для успеха необходимые, а что касается ума, то порой для хорошенькой женщины и особенно актрисы – это лишнее бремя, – заметил, выходя из зала, Саянов.
– Ум хорошенькой женщине, товарищ капитан-лейтенант, не может быть помехой, – возразил Истомин, – Что касается Людмилы Георгиевны, так она к тому же еще и врач.
– Как это, врач?
– Очень просто, врач нашей санчасти. Не вздумайте заболеть, бесполезно! – пошутил он, любуясь перемене, которая произошла в Саянове.
В фойе Истомин, извинившись, оставил Саянова и отошел к женской компании, где была и Второва. Она приветливо улыбнулась.
Саянову показалось, что в отношениях Истомина и Второвой не все благополучно, и поэтому майор не пожелал его познакомить с ней.
Легкая обида, похожая на зависть, вдруг овладела Николаем Николаевичем, и у него пропало желание остаться на этом вечере. Он удалился в буфет, заказал себе пива, намереваясь после антракта отправиться в свой номер, но явился Истомин.
– Что же вы, товарищ майор, своих дам оставили? – полюбопытствовал Саянов не без затаенного ехидства.
– Эти дамы в моем обществе не нуждаются: у них свои дела, свои темы для бесед, и мешать им не следует, – наливая Саянову и себе пиво, спокойно отозвался Истомин.
Заметив, как выжидательно смотрит на него капитан-лейтенант, майор понял, что следует продолжить разговор о Второвой. Будто согревая ладонями бокал, он не спешил пить холодное пиво и, глядя на Саянова, добавил:
– Людмила Георгиевна – удивительная женщина, редкой красоты человек.
– Счастливый муж! – желая узнать больше, подсказал Саянов.
– Очевидно, он был счастлив…
– Где же он сейчас?
– Как и многих, его унесла война.
– А товарищ майор?… Здесь тоже, кажется, что-то непросто…
Намек Саянова возмутил Истомина, но он сдержался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35