"А ведь он наглец, этот папаша, в костюме, при галстуке, с рабочими руками и головой мещанина. Как он смеет оскорблять учителей? Сам, наверное, пока все в порядке, в школу и не заглянет".
- Кого из учителей сына вы знаете ближе?
Замешательство. Посетитель мнется, отводит в сторону глаза.
"Так и есть. Назвал бы хоть кого-нибудь, хоть из приличия. Нет".
Разговор мог обернуться неприятно, но вмешалась Надежда Романовна. Она умела не возмутиться в самых опасных ситуациях, соблюсти хладнокровие и какими-то ласковыми словечками, улыбками, обещаниями погасить нависавший конфликт.
- Не волнуйтесь, товарищ, свяжемся со школой, мобилизуем учителей, мальчика не бросим, будьте спокойны.
На этот раз Анна Георгиевна была недовольна ее дипломатией и в душе бранила себя, что поддалась обыкновению старшего инспектора любыми способами отводить неприятность: "Тише, тише. Сора не выносить из избы".
Отец ушел, не согнав с лица хмурь, но удовлетворенный. "Проучили вас малость, а то, ишь, как рабочий, так нос воротить".
Ушел победителем. А напрасно... Нахалам нельзя уступать.
Затем в кабинет завгороно буквально ворвался хорошо ей известный учитель физики, великолепный знаток предмета, умевший влюблять ребят в свою науку, преподававший ее много шире изложенного в учебнике, и притом вздорный склочник, отравлявший существование себе, всему коллективу, всему гороно.
Больше часа обсуждалась очередная война физика с кем-то, кто за его таланты копает ему яму.
- Надежда Романовна, - уже усталым голосом от никчемности и пустоты разговора распорядилась завгороно. - Сходите завтра к ним в школу, разберитесь, что там.
Словом, весь день был занят разбором различных малых и немалых, иногда серьезных, но чаще мелких событий и случаев.
- Ну и денек! - вздохнула Анна Георгиевна.
Но денек продолжался, и под конец вовсе нехорошая узналась история, сильно расстроившая и рассердившая Анну Георгиевну. Она говорила о ней по телефону, когда вошел Артем.
- Тёма! Здравствуйте, Тёма! - дружески приветствовала Надежда Романовна, знавшая его по приездам домой на праздники и каникулы.
- Здрасьте! - холодно бросил он и не сел, будто не заметил приглашения.
Стоял, опершись на спинку стула, и не глядел на нее.
- Что с вами, Тёма? - обеспокоилась она.
Поглощенная трудным телефонным разговором, мать поначалу не заметила странной угрюмости сына, так не свойственной его открытой и простодушной натуре.
- История! - кладя телефонную трубку, вздохнула она. - Тёма, хорошо, что зашел. Надежда Романовна, трудно поверить! Принимают девочку в комсомол, отличницу, во всех смыслах чудесная девочка! Вызвали на бюро и подумайте, какая бессовестность! - томят у двери комитета, в коридоре, час, полтора. Потом секретарь, школьник же, девятиклассник (не старше шестнадцати, а уже бюрократ) вышел к девчонке: "Ступай домой, сегодня не успеем, вызовем после".
Девочка на людях сдержалась, а дома в слезы. А после из-за экзаменов отложили прием до осени. Теперь зовут на бюро, а она ни в какую. Волновалась, готовилась как на праздник... А теперь ни в какую. Вот формализм так формализм. А учителя были где? А мы? Вот о чем, товарищ спецкор газеты, надо писать бы.
Артем молча, исподлобья глядел на мать. Только теперь она заметила его недружелюбие.
- Тёма, что-то случилось?
- Мне надо поговорить с тобой наедине.
Его тон и ответ показались ей грубыми и обидными для Надежды Романовны.
- Если о деле, можешь говорить сейчас, обычно мы сообща решаем дела.
- Наедине.
Мать удивленно, не понимая, смотрела на сына. Он молчал.
- Тогда ступай домой. Кончу работу, поговорим дома.
Он повернулся уйти.
- Артем! - все более удивляясь, окликнула мать. - Ты не простился с Надеждой Романовной.
Он оглянулся через плечо, кивнул. Как кивнул! Мать похолодела от его кивка.
- Боже мой, что с ним такое? - испуганным полушепотом спросила старший инспектор после ухода спецкора газеты.
- Извините, - растерянно ответила мать. - Что-то, должно быть, его огорчило. Извините, Надежда Романовна.
13
Не укладывается в голове! Хорошую учительницу вынуждают уйти на пенсию, вместо нее назначают другого учителя, знакомого зав. гороно, Анны Георгиевны Зориной, матери Артема. Так прямо спецкору и сказали: по рекомендации завгороно.
До сего дня Артем о матери знал: справедлива. Именно это качество он уважал в ней более всего.
Второе - добра.
Когда в областном центре мама работала методистом Дома учителя, учителя толпами валили в ее кабинет и сплошь и рядом домой, без боязни выкладывая неудачи, заботы и нужды. Мама если и не знала что посоветовать, то хоть выслушает, хоть посочувствует.
Отец сердился.
- Покоя нет! Когда это кончится? Анна, ты превращаешь дом в учреждение. Мало тебе службы?
- Игорек, - мягко возражала она. Учителя такой народ, что нельзя быть с ними формалистом. И так уж обюрократили школу. Планы, планы, отчеты, бумаги.
- Не на войну ли с бюрократизмом поднялась?
- Что смогу.
- Что ты сможешь на своей тихой должности, Анна?
Мать старалась переменить тему.
- Игорек, раздобыла тебе важную книгу "Некоторые вопросы психотерапии". Новинка.
- Спасибо. К твоим способностям да побольше бы житейской хватки, Анюта. Никто твой идеализм не оценит, - так обычно заключал споры отец.
Однако оценили. Назначили Анну Георгиевну заведовать гороно, правда, в районном, но довольно большом городе с перспективами роста. Это уже работа ответственная.
- Смотрите, пожалуйста, выходит в руководители наша мать, - шутил и удивлялся отец. - Егоровна, справишься?
Она улыбнулась:
- Боишься?
- Как-то не представляю тебя чиновником, женушка.
- А непременно надо быть чиновником?
- Богиня Афина, спустись с Олимпа, оглянись на нашу грешную землю.
Она шутливо грозила пальцем:
- Давай-ка без аллегорий.
У каждой семьи свое лицо, своя обстановка. Речь не о сервантах, полотерах, сервизах, вазах чешского стекла - речь о нравственной обстановке. Посторонний взгляд не сразу ее уловит, но поведение отцов и детей в обществе решительно направляется ею. В хорошей семье плохие дети редки. Они могут вырасти не очень умелыми, не очень волевыми и сильными, и, конечно, эти свойства характера с отрицательной частицей "не" крупными достоинствами не назовешь, - но они, дети умной, честной семьи, не вырастут плохими людьми. Как нужны нашему обществу хорошие люди! Потребуют обстоятельства, хороший человек сумеет стать и сильным и смелым.
Так размышляла Анна Георгиевна. Она еще не догадывалась, в каких рискованных обстоятельствах оказался ее сын Артем.
Он заперся от старухи и Ляльки в кабинете отца, упал в кресло и, опершись на письменный стол, сжав кулаками виски, думал, думал, думал о матери. Артем не задавался вопросом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29