меня, значит, не записала. Я еле дождалась вечера и, когда пришла с работы мама, выложила ей всю свою обиду. Мама пообещала поговорить с учительницей.
В воскресенье Ольга ходила в город на базар и принесла оттуда красивые книжки. Я взяла одну из них посмотреть картинки, но Ольга тут же забрала обратно.
- Не трогай грязными пальцами.
- Себе покупает, а мне нет! - воскликнула я негодующе. - Ведь я тоже иду в школу.
- Никуда ты не пойдешь. Тебе семь лет в декабре будет. Расти, килька. - Сестра похлопала меня по плечу.
- Мама, ты говорила с учительницей?
Мать развела руками, не решаясь говорить правду.
Я забралась на печку. Вот умру и пусть тогда знают, как оскорблять меня. Вытянула ноги, сложила на груди руки - стала ждать смерти и не заметила, как уснула.
Проснулась на следующий день и, наверное, ни за что бы не встала, да надо было на двор идти. "Ладно, умирать погожу пока, а там видно будет", решила я.
Но когда настал сентябрь, мне стало совсем худо. Мои друзья Натка и Тихоня каждый день уходили в школу, а я смотрела на них через щель забора и думала о том, как мне плохо и одиноко живется на белом свете.
Однажды Ольга усадила меня рядом с собой и ласково проговорила:
- Ты не тревожься, Татуня, что в школу не ходишь. Я сама буду тебя учить. Научу читать и писать. Ученой сделаю! - гордо заявила она.
- А книжку? - недоверчиво спросила я, приглядываясь к ней: нет ли в ее словах подвоха.
- И книжку найду. Только слушайся меня - все будет! - И она потрепала меня за волосы.
Учебу мы начали в этот же день. Ольга завела для меня тетрадку и насовсем подарила огрызок карандаша. Показала мне, как надо писать какие-то кривульки. Я написала их целую полстраницу. А через день она откуда-то принесла потрепанный букварь и принялась учить меня, как запоминать буквы. Я была счастлива. Наконец у меня есть собственная книжка и могу листать ее сколько угодно.
Все шло хорошо, только с друзьями дела у меня расстроились. Тихоня и Натка почти не заходили к нам. Мы встречались после школы на улице, играли в прятки или в лапту. И Натка всегда в самый неподходящий момент объявляла: "Мне пора, уроки надо учить". Если она не уходила сама, то ее звала мать или старшая сестра Рая. Рая у них очень похожа на свою мать: такая же маленькая, толстенькая и крикливая. Когда окликнет в окно Натку, сразу и не угадаешь, кто кричит, то ли мать, то ли Рая. А на днях я помогала Натке писать крючки в тетрадь, они у меня лучше получались, чем у нее. За этим делом и застала ее мать. "Ты теперь Натке не подружка, она уже школьница, а ты ей только мешаешь..." Натка покраснела, ей, наверное, жалко было меня и себя тоже. Теперь я больше не хожу к ним.
Вот Натку снова позвали домой. Мы остаемся с Тихоней вдвоем. Он переминается с ноги на ногу, будто не знает, что ему делать дальше: уйти или остаться.
- А у тебя что, нет уроков? - Я злюсь сама не знаю почему.
- У меня тоже уроки... могу пойти... но я успею, - бормочет он и виновато смотрит мне в глаза. Кажется, он меня жалеет, что у меня нет уроков. И это меня злит еще больше.
- Ну и иди, обойдусь без вас.
Он совсем теряется, и тогда я ухожу первая. Потом я, конечно, каюсь, что так поступаю. Но в следующий раз все повторяется снова. Я уже думаю, что мне пора хорошо вести себя, иначе я потеряю своего самого лучшего друга Димку Тиянова.
Я считаю, что учусь в первом классе, только в "вечерней" школе. Ольга занимается со мной только вечерами. Мне надо дождаться, когда она выучит свои уроки и начнет учить меня. Ждать долго для меня мучительно. Я сажусь где-нибудь неподалеку и не свожу с нее глаз. Интересно смотреть, как она хмурит гармошкой лоб, почесывает концом деревянной ручки висок и шевелит губами. Но ей не нравится, что я смотрю на нее.
- Не гляди на меня, отвернись, - строго говорит она мне, поймав мой взгляд.
- Почему? Я ведь не кусаюсь, - недовольно бормочу я.
- "Почему, почему", - передразнивает она. - Мешаешь учить. Вспомни, когда ты ешь, а собака глазеет на тебя. Нехорошо ведь? Вот и ты...
При чем тут собака и кому нехорошо, собаке или мне? Я отворачиваюсь от Ольги и представляю, как я на улице доедаю свой кусок хлеба, а соседская Шавка не сводит с меня глаз. Если чуть зазеваешься, она тотчас выхватит хлеб из руки и сразу удирает. Это так. Но все же, когда собака смотрит, как ты ешь, делается не по себе. Она тоже хочет есть. Что ж, можем и не смотреть, коль напоминаю собаку. Меня начинает клонить ко сну, и тут сестра трогает меня за плечо. Сонливость моя исчезает, я с готовностью раскладываю на столе тетрадку и жду, пока Ольга преобразится в учительницу: У нее даже голос меняется, становится громким и требовательным.
- Ты выучила наизусть стихотворение нашего родного писателя Василия Виарда?
Четверостишие из этого стихотворения я выучила неделю тому назад. Но Ольга почти все занятия начинает с него.
Зимушка, зимушка,
Пушистый снежок твой,
Пушистый снежок твой,
Серебряный свет луны твоей.
Читаю я не переводя дыхания. Федя, до сих пор тихо сидевший за другим концом длинного стола, хихикает и пальцем водит по странице, будто смешное кроется в книге. Но мы не обращаем на него внимания.
Ольга любит книжки Василия Виарда. И она говорит мне, когда я научусь читать, она принесет мне из библиотеки его книжку. Я прочитаю эту книжку и намного поумнею. А пока я самая бестолковая на всем свете, и вместо мозгов в моей голове гнилая мякина. Это и многое другое Ольга говорит мне во время занятий. Вдобавок еще бьет меня карандашом по пальцам, когда у меня долго не получается какая-нибудь буква. Я терплю, но слезы мои часто начинают градом сыпаться на тетрадь. Зато через месяц я научилась складывать слова.
Пришла мама на обед, я с букварем села рядом с ней и стала читать:
- "Ра-ма, Са-ша, Па-ша..."
Мать недоверчиво глянула на меня и пальцем показала на другую страницу.
- "У-хо, му-ха..."
Мать радостно гладит меня по голове:
- Вот это дочь у меня! Вот умница!
А после обеда я увидела в окно, как Наткина мать куда-то пошла, и я решила забежать к ним на минутку. Натка сидела за столом и писала в строчку одну и ту же буковку. Я по письму отставала, потому что мы с Ольгой занимались больше чтением. Когда я сказала Натке, что умею читать, она мне не поверила. Я наугад открыла ее новенький букварь и стала читать: "Трак-тор па-шет..."
Натка с раскрытым ртом глядит на меня. Потом она признается, что умеет читать только в начальных страницах букваря, а дальше еще не проходили. Мы разговорились, и я забыла, что мне надо уйти. Так и застала меня ее мать. С порога поглядела на меня, но ничего не сказала. Натка не вытерпела и радостно сообщила ей:
- Мам, а Татуня читать может и стихи наизусть знает!
Я же, чтобы подтвердить ее слова, начинаю громко читать про зимушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27