Только корочка льда, тонкая, как стёклышко, отделяла его от свободы.
Чёрные здоровые мужики пилили лёд на куски и укладывали в машину. Один мужик подошёл к Пылёнку поближе, размахнулся и так грохнул топором, что лёд вокруг задрожал и рассыпался. Бедолага Пылёнок схватился за голову, и его тут же загребли лопатой и вместе с ледяным крошевом забросили в машину.
Из машины лёд сбросили в тёмный погреб, а сверху обсыпали опилками. Тут, в полной темноте, Пылёнок провёл зиму и лето и ещё зиму. В конце концов опилки не выдержали. Они стали говорить, что дальше так жить невозможно, надо бежать.
Иногда приезжала машина, лёд выгребали из погреба, и опилки бежали на свободу. Пылёнок рвался на волю, но ему не везло. Льдинка, в которой он сидел, всякий раз соскальзывала с лопаты и оставалась в погребе.
Многим в жизни не везёт, и не везёт долго, но уж потом-то в конце концов повезёт. Наконец повезло и Пылёнку. Льдышку его забросили в машину, и она оказалась наверху.
Машина тронулась, и, пока она ехала, лёд на солнце слегка подтаял, и Пылёнок вдруг почувствовал, что он снова свободен. Мокрый и замёрзший, вскарабкался он на борт машины, и - раз, два! - сухой ветер подхватил его, и раз, два! - он вылетел на свободу. На солнце, на ветер, в тепло.
Весь мир теперь был открыт перед ним. Куда его занесёт? Что будет?
Мелкая зелёная и жёлтая пыль кружилась в воздухе рядом с ним. Это была цветочная пыльца. А вокруг жужжали пчёлы.
Пылёнок хотел было пристроиться к пчеле, но та взмахнула крылом:
- Поди прочь, братец! Ты просто - пыль, а мне нужна пыльца.
Опечалился Пылёнок.
"Все гонят братьев моих, - думал он. - Терзают, подметают, стряхивают прочь. Сядешь на тротуар - а тебя водой из шланга, устроишься в уютной квартирке - а тебя пылесос плоскоротый всасывает с воем. И держишься из последних сил, ухватившись за какую-нибудь колючку кактуса. Моют и трут, вытирают, высыпают в помойное ведро. Кто виноват? Неужели пыль виновата? Ведь всякая пылинка мечтает об одном: скорей вернуться к тому большому куску, от которого откололась, отколупнулась. Вернуться к камню или к колесу, к глиняной глыбе, к деревянной колоде ".
Между прочим, я с этим Пылёнком познакомился нечаянно. Сдунул как-то с книжки пыль и - чихнул. Вдруг какой-то Пылёнок и говорит:
- Будь здоров, Имант Яныч!
Другие пылята стоят эдак друг за другом, мрачные, серые. А этот такой милый, дружелюбный. Будь здоров, говорит.
- Спасибо, - отвечаю. - Как жизнь?
- Неважно. - И Пылёнок рассказал мне свою горестную повесть. - И зачем я только живу на белом свете?.. - сокрушался он. - Где мать моя родная? Где папа?
И тут я понял, что пылята, в общем-то, вполне приличные люди, только потеряли они смысл, не знают, что делать.
А дел, друзья, на свете много. И я научил своего Пылёнка кое-каким делам. Ну, во-первых, он у меня - разведчик. И немножко сыщик. Разыскивает потерявшиеся иголки, копейки, пуговицы. Иногда вместе с другими пылятами выкатывает из-под кровати теннисный мяч.
Если мне в глаз попала соринка - зову Пылёнка. И он выталкивает её из глаза. До тех пор толкает, пока глаз мой не станет ясен и чист.
А часы? Я часы в мастерскую никогда не ношу. Встали часы - зову Пылёнка.
- Что-то, - говорю, - брат, часы встали.
Пылёнок мигом ныряет под крышку и, глядишь, через две минуты вылезает наружу и ведёт за руку десятка два своих братьев и сестёр. Как он там с ними справляется - я не знаю: может, убеждает, может, угрожает, а может, уговаривает. Надо бы, конечно, научиться пылиному языку. Интересно было бы потолковать о том о сём с разной учёной пылью.
Но об этой учёной пыли - будет другая сказка.
СУНС ФУНС
Уже и ленты жаловались, шарфы, и помпоны на шапке: дескать, Ветер им житья не даёт, поймать норовит.
Но больше всех сердилась Причёска. Она говорила, что у Ветра нет ни стыда ни совести, ему безразлично, что нынче в моде. Короче, Причёска пошла в магазин, купила полкило колбасы и колбасу эту отдала псу, которого звали Фунс. А по-латышски "пёс" будет - "сунс". Вот и получился у нас - Сунс Фунс. Причёска отдала ему колбасу, чтоб он Ветер поймал и желательно - растерзал.
За колбасу Сунс Фунс был готов на всё. Не то что Ветер, он мог Тайфун взять за горло.
Кроме того, у Сунса были с Ветром старые счёты. Когда Фунс был ещё щенком, Ветер дразнил его и щекотал.
Сунсу Фунсу было тогда очень щекотно. Он смеялся и смеялся и пересмеялся в конце концов, весь смех высмеял, осталась у него на сердце одна только злоба.
Вот и сейчас Ветер дразнил его. Сунс Фунс ел колбасу, а Ветер выхватывал из-под носа колбасный дух. Колбасу-то Фунс лапой придерживал, а запах удержать никак не мог. А кому нужна колбаса без запаха?
УУУУУ! уууууу! Вииии! - загудела вдруг пустая бутылка. Это в бутылке выл Ветер.
Сунс кинулся на бутылку, схватил её за горлышко и кинул в пруд.
Бурлюр-мурлюр! - булькнула бутылка, захлебнулась и утонула.
И тут же десяток ветропузырьков, ветерков-пузырьков, эдаких бурлюрмурлюрчиков, взлетели в воздух и уселись на верёвку. А на верёвке висела простыня. Бурлюрмурлюрчики попрыгали, повертелись, покрутились и вдруг свились в один вихреветерок, захлопали простыней.
Сунс Фунс схватил простыню за хвост, втащил в дом и принялся терзать. А бурлюрмурлюрчики шмыгнули в открытую дверцу печки, вместе с огнём фыркнули в трубу.
Сунс Фунс выскочил в сад.
А ветер на крыше баловался с дымом, скручивал дымовые кольца, бросал их в небо.
Труба радовалась. Она пела и выла, обнявшись с Ветром. Увидевши Сунса Фунса, Труба и Ветер засмеялись и слепили из дыма огромного Чёрного Слона.
Вот огромный Чёрный Слон!
Сунса Фунса слопал он,
запели они, и Чёрный Слон вдруг ринулся вниз, размахивая дымным хоботом.
Сунс еле успел отскочить в сторону, и Слонище промчался мимо, влетел в одуванчики и рассыпался - растаял в небе. А из одуванчиков вслед за Слоном поднялось в небо облако пуха.
А Ветер тем временем выкатил из трубы новые чёрные мешки дыма. Мешки эти покатились по крыше и вдруг превратились в стадо диких кабанов. Сунс отпрыгнул - кабаны ввалились в одуванчики, и новое облако пуха поднялось над землёй.
- Однако! - воскликнул Сунс Фунс. - Дымных свиней тут ещё не хватало!
Чтобы успокоиться, он понюхал одуванчик - и тут же пушистая шапка-головка рассыпалась, разлетелась в стороны.
- Однако! - воскликнул Сунс.
Он снова фыркнул, и новая пухголова разлетелась перед его носом.
- Да у них ветер внутри! - закричал Сунс Фунс, схватился лапами за нос и вдруг ясно почувствовал, как Ветер бегает по его собственному носу: туда-сюда, туда-сюда.
- Сунсы добрые! - закричал Сунс. - То есть люди добрые! У меня Ветер в носу.
И он побежал в свою конуру.
Он бежал, бежал, бежал, и чем быстрее он бежал, тем сильней свистел у него в носу ветер:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Чёрные здоровые мужики пилили лёд на куски и укладывали в машину. Один мужик подошёл к Пылёнку поближе, размахнулся и так грохнул топором, что лёд вокруг задрожал и рассыпался. Бедолага Пылёнок схватился за голову, и его тут же загребли лопатой и вместе с ледяным крошевом забросили в машину.
Из машины лёд сбросили в тёмный погреб, а сверху обсыпали опилками. Тут, в полной темноте, Пылёнок провёл зиму и лето и ещё зиму. В конце концов опилки не выдержали. Они стали говорить, что дальше так жить невозможно, надо бежать.
Иногда приезжала машина, лёд выгребали из погреба, и опилки бежали на свободу. Пылёнок рвался на волю, но ему не везло. Льдинка, в которой он сидел, всякий раз соскальзывала с лопаты и оставалась в погребе.
Многим в жизни не везёт, и не везёт долго, но уж потом-то в конце концов повезёт. Наконец повезло и Пылёнку. Льдышку его забросили в машину, и она оказалась наверху.
Машина тронулась, и, пока она ехала, лёд на солнце слегка подтаял, и Пылёнок вдруг почувствовал, что он снова свободен. Мокрый и замёрзший, вскарабкался он на борт машины, и - раз, два! - сухой ветер подхватил его, и раз, два! - он вылетел на свободу. На солнце, на ветер, в тепло.
Весь мир теперь был открыт перед ним. Куда его занесёт? Что будет?
Мелкая зелёная и жёлтая пыль кружилась в воздухе рядом с ним. Это была цветочная пыльца. А вокруг жужжали пчёлы.
Пылёнок хотел было пристроиться к пчеле, но та взмахнула крылом:
- Поди прочь, братец! Ты просто - пыль, а мне нужна пыльца.
Опечалился Пылёнок.
"Все гонят братьев моих, - думал он. - Терзают, подметают, стряхивают прочь. Сядешь на тротуар - а тебя водой из шланга, устроишься в уютной квартирке - а тебя пылесос плоскоротый всасывает с воем. И держишься из последних сил, ухватившись за какую-нибудь колючку кактуса. Моют и трут, вытирают, высыпают в помойное ведро. Кто виноват? Неужели пыль виновата? Ведь всякая пылинка мечтает об одном: скорей вернуться к тому большому куску, от которого откололась, отколупнулась. Вернуться к камню или к колесу, к глиняной глыбе, к деревянной колоде ".
Между прочим, я с этим Пылёнком познакомился нечаянно. Сдунул как-то с книжки пыль и - чихнул. Вдруг какой-то Пылёнок и говорит:
- Будь здоров, Имант Яныч!
Другие пылята стоят эдак друг за другом, мрачные, серые. А этот такой милый, дружелюбный. Будь здоров, говорит.
- Спасибо, - отвечаю. - Как жизнь?
- Неважно. - И Пылёнок рассказал мне свою горестную повесть. - И зачем я только живу на белом свете?.. - сокрушался он. - Где мать моя родная? Где папа?
И тут я понял, что пылята, в общем-то, вполне приличные люди, только потеряли они смысл, не знают, что делать.
А дел, друзья, на свете много. И я научил своего Пылёнка кое-каким делам. Ну, во-первых, он у меня - разведчик. И немножко сыщик. Разыскивает потерявшиеся иголки, копейки, пуговицы. Иногда вместе с другими пылятами выкатывает из-под кровати теннисный мяч.
Если мне в глаз попала соринка - зову Пылёнка. И он выталкивает её из глаза. До тех пор толкает, пока глаз мой не станет ясен и чист.
А часы? Я часы в мастерскую никогда не ношу. Встали часы - зову Пылёнка.
- Что-то, - говорю, - брат, часы встали.
Пылёнок мигом ныряет под крышку и, глядишь, через две минуты вылезает наружу и ведёт за руку десятка два своих братьев и сестёр. Как он там с ними справляется - я не знаю: может, убеждает, может, угрожает, а может, уговаривает. Надо бы, конечно, научиться пылиному языку. Интересно было бы потолковать о том о сём с разной учёной пылью.
Но об этой учёной пыли - будет другая сказка.
СУНС ФУНС
Уже и ленты жаловались, шарфы, и помпоны на шапке: дескать, Ветер им житья не даёт, поймать норовит.
Но больше всех сердилась Причёска. Она говорила, что у Ветра нет ни стыда ни совести, ему безразлично, что нынче в моде. Короче, Причёска пошла в магазин, купила полкило колбасы и колбасу эту отдала псу, которого звали Фунс. А по-латышски "пёс" будет - "сунс". Вот и получился у нас - Сунс Фунс. Причёска отдала ему колбасу, чтоб он Ветер поймал и желательно - растерзал.
За колбасу Сунс Фунс был готов на всё. Не то что Ветер, он мог Тайфун взять за горло.
Кроме того, у Сунса были с Ветром старые счёты. Когда Фунс был ещё щенком, Ветер дразнил его и щекотал.
Сунсу Фунсу было тогда очень щекотно. Он смеялся и смеялся и пересмеялся в конце концов, весь смех высмеял, осталась у него на сердце одна только злоба.
Вот и сейчас Ветер дразнил его. Сунс Фунс ел колбасу, а Ветер выхватывал из-под носа колбасный дух. Колбасу-то Фунс лапой придерживал, а запах удержать никак не мог. А кому нужна колбаса без запаха?
УУУУУ! уууууу! Вииии! - загудела вдруг пустая бутылка. Это в бутылке выл Ветер.
Сунс кинулся на бутылку, схватил её за горлышко и кинул в пруд.
Бурлюр-мурлюр! - булькнула бутылка, захлебнулась и утонула.
И тут же десяток ветропузырьков, ветерков-пузырьков, эдаких бурлюрмурлюрчиков, взлетели в воздух и уселись на верёвку. А на верёвке висела простыня. Бурлюрмурлюрчики попрыгали, повертелись, покрутились и вдруг свились в один вихреветерок, захлопали простыней.
Сунс Фунс схватил простыню за хвост, втащил в дом и принялся терзать. А бурлюрмурлюрчики шмыгнули в открытую дверцу печки, вместе с огнём фыркнули в трубу.
Сунс Фунс выскочил в сад.
А ветер на крыше баловался с дымом, скручивал дымовые кольца, бросал их в небо.
Труба радовалась. Она пела и выла, обнявшись с Ветром. Увидевши Сунса Фунса, Труба и Ветер засмеялись и слепили из дыма огромного Чёрного Слона.
Вот огромный Чёрный Слон!
Сунса Фунса слопал он,
запели они, и Чёрный Слон вдруг ринулся вниз, размахивая дымным хоботом.
Сунс еле успел отскочить в сторону, и Слонище промчался мимо, влетел в одуванчики и рассыпался - растаял в небе. А из одуванчиков вслед за Слоном поднялось в небо облако пуха.
А Ветер тем временем выкатил из трубы новые чёрные мешки дыма. Мешки эти покатились по крыше и вдруг превратились в стадо диких кабанов. Сунс отпрыгнул - кабаны ввалились в одуванчики, и новое облако пуха поднялось над землёй.
- Однако! - воскликнул Сунс Фунс. - Дымных свиней тут ещё не хватало!
Чтобы успокоиться, он понюхал одуванчик - и тут же пушистая шапка-головка рассыпалась, разлетелась в стороны.
- Однако! - воскликнул Сунс.
Он снова фыркнул, и новая пухголова разлетелась перед его носом.
- Да у них ветер внутри! - закричал Сунс Фунс, схватился лапами за нос и вдруг ясно почувствовал, как Ветер бегает по его собственному носу: туда-сюда, туда-сюда.
- Сунсы добрые! - закричал Сунс. - То есть люди добрые! У меня Ветер в носу.
И он побежал в свою конуру.
Он бежал, бежал, бежал, и чем быстрее он бежал, тем сильней свистел у него в носу ветер:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10