Задолго до того, как настала зима, на ней уже работали круглосуточно, в три смены. Уголь залегал здесь высоко и был хорошего качества – шестифутовый питманговский попугаев уголь, маслянистый, с малым количеством золы. К концу лета там, где была площадка для крикета, поднялся отвал – все отходы от новой шахты, шлак и негодный уголь сваливали здесь, и гора росла не по дням, а по часам. За каких-нибудь два-три месяца верхушка ее заслонила Нижнее Питманго от обитателей Монкриффской аллеи. Там, где солнце светило когда-то с самого раннего утра, теперь оно появлялось только после полудня, обойдя дома. В окна и двери на Монкриффской аллее стала проникать угольная и каменная пыль, а к осени пыльная пелена добралась и до Тошманговской террасы. Но с привкусом угля в пище можно мириться, пока есть что-то на столе. А питманговские углекопы ели теперь мясо трижды в неделю.
Рядом с отвалом росла вторая гора – угольная. Уголь добывали быстрее, чем удавалось рассортировать его и отгрузить на суда, поэтому его сваливали там, где раньше играли в кольца. Шахта была заложена в центре футбольного поля, а на месте состязаний в регби, столь обожаемой Сэмом игры, стояла дробильня.
Гиллона словно по лицу ударили, когда он узнал, что Сэм перешел работать на шахту «Лорд Файф» вместо покалеченного углекопа.
– Это дело, конечно, не мое, я знаю, но вот уж не думал, что ты так поступишь, – сказал Гиллон.
– Подожди, пока он принесет домой конверт с получкой, – вмешалась Мэгги, – тогда ты иначе на это посмотришь.
Углекопы с других шахт уже записывались ib очередь, чтобы перейти работать на «Лорд Файф».
– Уголь есть – есть, место есть – есть, шахта все равно будет действовать, пойду я туда или нет. Так какого черта, почему мне не пойти и не взять свое?
Братья Сэма упорно глядели себе в тарелки. Им было стыдно за него. А Уолтер Боун просто пришел в ярость. Он притопал с другого конца Тошманговской террасы, чтобы высказаться.
– Можешь не заходить больше в мой дом, – заявил мистер Боун. – Мы уж как-нибудь обойдемся без перевертышей.
А у Сэма вошло в привычку заходить к ним – навестить свою сестру Сару и Сэнди Боуна.
– Когда мне предлагают рубить шестифутовый попугаев уголь, я от этого отказываться не стану, – заявил Сэм.
– Ну еще бы, – сказал Йэн. – Этакий счастливчик.
– «Лорд Файф» существует, папа, и ничего тут не попишешь, – сказал Энди.
– И ты туда же? – вырвалось у его отца.
– Ну, нет, я туда не ходок, – сказал Эндрью. – Я просто уточнил: шахта существует. Пустошь скончалась, а шахта живет.
Гиллон поднялся из-за стола, вышел на улицу и посмотрел вниз на черную ограду и новый копер. Никакой зелени не осталось и в помине. Неужели этакая силища таится в конверте с получкой, что перевернуло даже такого парня, как Сэм? И Йэн пойдет в эту шахту. И Энди в конечном счете придумает оправдание, чтобы пойти. В их жизнь вползло что-то новое, черное, с той поры как поставили забор и перегородили пустошь. Все они развращены углем, думал Гиллон. Сама добыча его – то, как взрезают землю, потрошат ее, вытягивают содержимое ее черных жил, развращает человека. Уже сам уголь развращает, а добыча его развращает во сто крат.
«Ох, до чего же мне тошно! И зачем только я сюда приехал», – думал Гиллон.
20
Месяца за два или за три до рождества, когда цена на уголь обычно повышается, на этот раз она стала падать. Никто не понимал почему.
– Не надо волноваться, – сказал им Уолтер Боун. – Я вовсе не защищаю компанию, а просто говорю, как оно есть. Всегда так было – цены то поднимаются, то падают, мы это видели и раньше.
Но цена на уголь не поднималась. В конце октября и в начале ноября прошли первые снежные бури, и все равно она продолжала падать.
– Когда цена на уголь достаточно упадет, вот тут-то его и начнут покупать. Люди, которым он и не нужен, станут покупать по дешевке. Хозяева, конечно, получат меньше золота, зато рабочие будут загружены вовсю.
Но никто угля не покупал, и никто не знал, почему так происходит. Мистер Брозкок отправился в Эдинбург, чтобы выяснить причину, но и там никто ничего не знал. Так было во всем Западном Файфе. Уголь начали сбрасывать в море с причалов Сент-Эндрюса.
Нет, это просто в голове не укладывается, думал Гиллон: Питманговская компания добывает xoрошего угля больше, чем когда-либо, а продает куда меньше.
– От этого даже в бога можно поверить, – заметил он.
– Значит, все-таки есть справедливость.
– Так или иначе, а поделом этим мерзавцам, – сказал Джем.
– Может, им-то и поделом, – заметил Эндрью, – но страдать будем мы.
Зима пришла суровая. С севера, не переставая, дул холодный ветер. Горная пустошь лежала сумрачная, голая, по небу ходили низкие черные облака, в исхлестанных ветром домах было холодно, на земле лежал глубокий снег. Зато на душе у питманговских углекопов в такую непогоду было тепло.
– Вот теперь мерзавцам придется покупать наш уголек!.. – говорили люди и ждали.
– Вы знаете, что я не адвокат компании, – говорил мистер Боун, – но в мире все связано. Прошлогоднего угля ни у кого уже не осталось, а кругом полно дешевого угля. Если люди не станут его покупать, они замерзнут. Так подсказывает здравый смысл, такой порядок установил господь бог. Если в земле есть уголь, а люди нуждаются в угле, уж господь позаботится, чтобы кто-то его добыл.
Но уголь по-прежнему не покупали, и тогда лорд Файф наконец отправился в Кауденбит, а оттуда – в Эдинбург, сел там на «Летучего шотландца» и поплыл в Лондон, чтобы выяснить, в чем дело. Люди сразу почувствовали себя увереннее. Старик Файф уж найдет причину.
«Может, он и мерзавец – так оно, конечно, и есть, – но он все-таки ловкий старый мерзавец».
Никакой причины он не нашел.
Вернувшись, он велел Брозкоку снизить добычу, пока уголь не начнут покупать, а потом, чтобы заставить строптивого покупателя все же прийти к нему, снизил цену за тонну на два пенни.
Когда угольная компания снижает цену, она делает это разными способами. Можно повысить эффективность труда и получать больше угля за те же деньги. Можно потратиться на новое оборудование и добывать больше угля за те же деньги. Можно снизить прибыли. Или можно снизить оплату углекопам. Легче всего, конечно, пойти этим путем. И вот где-то в ноябре люди начали получать на два пенни меньше за каждую вырубленную тонну.
– Подумайте вот о чем, – прокричал мистер Брозкок с высоты копра, куда он взобрался, чтобы объявить о новой шкале оплаты. – Дела идут плохо, но компания должна существовать, иначе всем крышка. Компания поддерживает нас, давая работу, теперь мы должны поддержать ее. Вот о чем подумайте. Если человек охромеет, это грустно, конечно, но остальные-то шагают по-прежнему. А вот если компания охромеет, так мы все начнем хромать вместе с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Рядом с отвалом росла вторая гора – угольная. Уголь добывали быстрее, чем удавалось рассортировать его и отгрузить на суда, поэтому его сваливали там, где раньше играли в кольца. Шахта была заложена в центре футбольного поля, а на месте состязаний в регби, столь обожаемой Сэмом игры, стояла дробильня.
Гиллона словно по лицу ударили, когда он узнал, что Сэм перешел работать на шахту «Лорд Файф» вместо покалеченного углекопа.
– Это дело, конечно, не мое, я знаю, но вот уж не думал, что ты так поступишь, – сказал Гиллон.
– Подожди, пока он принесет домой конверт с получкой, – вмешалась Мэгги, – тогда ты иначе на это посмотришь.
Углекопы с других шахт уже записывались ib очередь, чтобы перейти работать на «Лорд Файф».
– Уголь есть – есть, место есть – есть, шахта все равно будет действовать, пойду я туда или нет. Так какого черта, почему мне не пойти и не взять свое?
Братья Сэма упорно глядели себе в тарелки. Им было стыдно за него. А Уолтер Боун просто пришел в ярость. Он притопал с другого конца Тошманговской террасы, чтобы высказаться.
– Можешь не заходить больше в мой дом, – заявил мистер Боун. – Мы уж как-нибудь обойдемся без перевертышей.
А у Сэма вошло в привычку заходить к ним – навестить свою сестру Сару и Сэнди Боуна.
– Когда мне предлагают рубить шестифутовый попугаев уголь, я от этого отказываться не стану, – заявил Сэм.
– Ну еще бы, – сказал Йэн. – Этакий счастливчик.
– «Лорд Файф» существует, папа, и ничего тут не попишешь, – сказал Энди.
– И ты туда же? – вырвалось у его отца.
– Ну, нет, я туда не ходок, – сказал Эндрью. – Я просто уточнил: шахта существует. Пустошь скончалась, а шахта живет.
Гиллон поднялся из-за стола, вышел на улицу и посмотрел вниз на черную ограду и новый копер. Никакой зелени не осталось и в помине. Неужели этакая силища таится в конверте с получкой, что перевернуло даже такого парня, как Сэм? И Йэн пойдет в эту шахту. И Энди в конечном счете придумает оправдание, чтобы пойти. В их жизнь вползло что-то новое, черное, с той поры как поставили забор и перегородили пустошь. Все они развращены углем, думал Гиллон. Сама добыча его – то, как взрезают землю, потрошат ее, вытягивают содержимое ее черных жил, развращает человека. Уже сам уголь развращает, а добыча его развращает во сто крат.
«Ох, до чего же мне тошно! И зачем только я сюда приехал», – думал Гиллон.
20
Месяца за два или за три до рождества, когда цена на уголь обычно повышается, на этот раз она стала падать. Никто не понимал почему.
– Не надо волноваться, – сказал им Уолтер Боун. – Я вовсе не защищаю компанию, а просто говорю, как оно есть. Всегда так было – цены то поднимаются, то падают, мы это видели и раньше.
Но цена на уголь не поднималась. В конце октября и в начале ноября прошли первые снежные бури, и все равно она продолжала падать.
– Когда цена на уголь достаточно упадет, вот тут-то его и начнут покупать. Люди, которым он и не нужен, станут покупать по дешевке. Хозяева, конечно, получат меньше золота, зато рабочие будут загружены вовсю.
Но никто угля не покупал, и никто не знал, почему так происходит. Мистер Брозкок отправился в Эдинбург, чтобы выяснить причину, но и там никто ничего не знал. Так было во всем Западном Файфе. Уголь начали сбрасывать в море с причалов Сент-Эндрюса.
Нет, это просто в голове не укладывается, думал Гиллон: Питманговская компания добывает xoрошего угля больше, чем когда-либо, а продает куда меньше.
– От этого даже в бога можно поверить, – заметил он.
– Значит, все-таки есть справедливость.
– Так или иначе, а поделом этим мерзавцам, – сказал Джем.
– Может, им-то и поделом, – заметил Эндрью, – но страдать будем мы.
Зима пришла суровая. С севера, не переставая, дул холодный ветер. Горная пустошь лежала сумрачная, голая, по небу ходили низкие черные облака, в исхлестанных ветром домах было холодно, на земле лежал глубокий снег. Зато на душе у питманговских углекопов в такую непогоду было тепло.
– Вот теперь мерзавцам придется покупать наш уголек!.. – говорили люди и ждали.
– Вы знаете, что я не адвокат компании, – говорил мистер Боун, – но в мире все связано. Прошлогоднего угля ни у кого уже не осталось, а кругом полно дешевого угля. Если люди не станут его покупать, они замерзнут. Так подсказывает здравый смысл, такой порядок установил господь бог. Если в земле есть уголь, а люди нуждаются в угле, уж господь позаботится, чтобы кто-то его добыл.
Но уголь по-прежнему не покупали, и тогда лорд Файф наконец отправился в Кауденбит, а оттуда – в Эдинбург, сел там на «Летучего шотландца» и поплыл в Лондон, чтобы выяснить, в чем дело. Люди сразу почувствовали себя увереннее. Старик Файф уж найдет причину.
«Может, он и мерзавец – так оно, конечно, и есть, – но он все-таки ловкий старый мерзавец».
Никакой причины он не нашел.
Вернувшись, он велел Брозкоку снизить добычу, пока уголь не начнут покупать, а потом, чтобы заставить строптивого покупателя все же прийти к нему, снизил цену за тонну на два пенни.
Когда угольная компания снижает цену, она делает это разными способами. Можно повысить эффективность труда и получать больше угля за те же деньги. Можно потратиться на новое оборудование и добывать больше угля за те же деньги. Можно снизить прибыли. Или можно снизить оплату углекопам. Легче всего, конечно, пойти этим путем. И вот где-то в ноябре люди начали получать на два пенни меньше за каждую вырубленную тонну.
– Подумайте вот о чем, – прокричал мистер Брозкок с высоты копра, куда он взобрался, чтобы объявить о новой шкале оплаты. – Дела идут плохо, но компания должна существовать, иначе всем крышка. Компания поддерживает нас, давая работу, теперь мы должны поддержать ее. Вот о чем подумайте. Если человек охромеет, это грустно, конечно, но остальные-то шагают по-прежнему. А вот если компания охромеет, так мы все начнем хромать вместе с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140