ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Артур говорил без умолку – о планах насчет ее карьеры, о своем бизнесе, о других фотомоделях. Клементина почти не слушала его, думая о своем. Она просто не сядет с ним в одну машину, вот и все, убеждала она себя. Успех не стоит порнографии или шанса быть изнасилованной. Денег, чтобы вернуться домой, ей хватит.
Клементина отыскала свой чемодан, и Артур забрал его.
– Это все, что у вас с собой? – спросил он. – Слава богу. Посмотрели бы вы, сколько вещей часто привозят с собой девочки.
Клементина сомневалась, что он знал многих других настоящих фотомоделей, но, тем не менее, предпочитала подыгрывать ему. Она мило побеседует, пока они не подойдут к машине, потом выхватит свою сумку и сбежит. Если ей придется оставить сумку у него, сбежит так. Деньги у нее с собой, в кошельке. Это все, что ей нужно.
Артур быстро направился к ближайшему выходу. Клементине, несмотря на ее длинные ноги, приходилось почти бежать, чтобы не отстать от него. Наверное, думала она, он уже решил, как лучше ее соблазнить. Возможно, у него нет даже фотографа. Он притворится, что собирается фотографировать Клементину и, конечно, ему надо увидеть больше бюста, больше ног, больше…
– Вот мы и пришли, – сказал мистер Деннисом, останавливаясь возле черного лимузина, припаркованного перед зданием аэропорта.
Клементина не смогла u скрыть удивления, и он рассмеялся.
– Лето в Нью-Йорке – плохое время года, мисс Монтгомери. Поэтому я ношу легкую одежду, я люблю чувствовать себя удобно, но это вовсе не означает, что я не профессионал и не могу иметь шикарную машину.
Клементина вспомнила, почему в первую очередь она отослала свои фотографии ему. Это – блестящие рецензии о его агентстве в «Хронике Сан-Франциско». Ей следовало подумать об этом прежде, чем подозревать Артура. Но все случилось так быстро, что казалось нереальным. Она была почти уверена, что произошла путаница – или они пригласили не ту девушку, или Артур был мошенником. С трудом верилось, что судьба не сыграет с ней очередную шутку, не сбросит ее вниз и не отнимет это призрачное счастье.
Клементина вспыхнула, устыдившись своих мыслей о Деннисоне, и он снова рассмеялся.
– Я вижу, что был совершенно прав в отношении Вас. Какое лицо! Вы потрясающе краснеете.
Ее смущение при мысли, что он проверяет ее пригодность, тут же исчезло. Она выпрямилась.
– Мы едем? – поинтересовалась Клементина ледяным тоном.
Деннисон открыл дверцу:
– Конечно, мисс Монтгомери.
* * *
– Повернитесь немного вправо. Вот. Застыли! Побольше улыбки, Клементина. Да, именно так. Великолепно. Подойдите чуть-чуть ко мне. Стоп! Голову назад. Ага, так. Замечательно.
Один единственный раз в жизни, после двухчасовых занятий по аэробике, чувствовала Клементина такую страшную усталость, но она продолжала улыбаться и изо всех сил скрывала, что чуть жива, чтобы Пьер не заметил легкой дрожи в ее ногах.
– Бесподобно, – сказал Пьер Мартино, отходя от фотоаппарата. – Еще пару роликов и, думаю, мы закончим.
Клементина Привычно улыбнулась, но как только он вышел за пленкой, свалилась в кресло. Этот человек неутомим. Но, если разобраться, единственное, что ему приходится делать – это давать указания и щелкать фотоаппаратом. Кто работает по-настоящему, то это – она.
Клементина вытянула ноги. Свет ламп как будто проникал сквозь кожу, согревал изнутри. Ей нравилось ощущение тепла на теле, лишь хотелось, чтобы капельки пота, появлявшиеся приливными волнами, были не слишком заметны.
Четырехчасовая фотосъемка – звучит, может, и не слишком утомительно, но все это время она постоянно двигалась, танцевала, улыбалась, смеялась, кружилась, делала все, что требовал от нее Пьер. Он был великолепен. Клементина поняла это в первую же секунду. Она представляла почти наяву, какая она перед фотообъективом – чувственная и сексуальная в одну минуту, невинная в другую. Пьер фотографировал лучших– Горенду Халсли, Карин Самстед, супермодель Джилл Айсак. Он устроил потрясающую выставку Барбары Стрейзанд. Пьер не работал по найму, и Артур разыскал его специально для съемок Клементины. Девушка хотела ущипнуть себя, уж не сон ли все это? Но боялась, что может проснуться.
Вернулся Пьер, и Клементина вскочила на ноги. Задвинув усталость в самый дальний уголок, она поклялась извлечь как можно больше опыта из каждой секунды работы с Пьером. Он мог многому научить ее.
– Ну вот, Клементина, напоследок я приберег самое интересное. Мы сделаем несколько «романтических» снимков. Ты можешь даже присесть.
Клементина рассмеялась, благодарная, что он понимает ее состояние. Пьер сменил фон с совершенно белого на темно-синий и усадил Клементину на огромную подушку кремового цвета. Включив вентилятор, он вернулся к фотоаппарату.
– А теперь, моя дорогая, я хочу, чтобы ты подумала о чем-нибудь приятном, какие-нибудь теплые, нежные воспоминания, от которых ты впадаешь в меланхолию.
Ветерок вентилятора нежно отбрасывал волосы Клементины назад. Она положила подбородок на руки и задумалась. Слова Пьера вызвали образ отца. Они так давно не виделись, по меньшей мере, семь-восемь лет. Да и то лишь один день, когда он не посчитал за труд остановиться в городе, чтобы встретиться с Клементиной. Они сходили в Денверский зоопарк, пообедали у Говарда Джонсона, потом отец поцеловал ее на прощанье в щечку и исчез. Он был смерчем, подгоняющим ее воспоминания, шквалом, разрушающим ее спокойную жизнь одним лишь взглядом, одним прикосновением прежде, чем вновь исчезнуть в облаках. Единственный признак, что он действительно был рядом – кавардак, который отец всегда оставлял после себя. Последнее, что слышала Клементина о своем отце – то, что он живет в Сиэттле.
Ее самые ранние воспоминания связаны с ним, с Дюком. Как наяву видела она склонившееся над ней лицо. Клементина всматривалась в светло-голубые глаза, в них мерцали огоньки. Человек улыбался ей. Она помнила, как Дюк подбрасывал ее вверх, как крепко прижимал к себе, так крепко, что девочка чувствовала себя укрытой от всех бед и опасностей. Удобно пристроившись на отцовском плече, Клементина тонула в его запахах, счастливая и довольная, мечтавшая остаться там навсегда. Дюк принимался напевать «Поразительная грация». Она отчетливо помнила мотив, звук его баритона, равномерно вздымающуюся и опускающуюся грудь, касание подбородка на своих волосах, когда он останавливался передохнуть, его руки, смех, ласковый голос.
После этого воспоминания становились расплывчатыми. Она помнила только счастье, абсолютную уверенность, что мир прекрасен, если он радом. И острую боль, охватившую ее, когда Дюк ушел. Он забрал с собой солнечный свет, на мир опустились сумерки.
Сначала Пьер указывал позы, но постепенно его слова замерли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130