– Спасибо. Мне оно тоже нравится, – в конце концов ответила она.
Коннор откинул голову и рассмеялся. Клементина вздрогнула при звуке смеха. Что здесь смешного? Что она такого сказала? Как ей, черт побери, выбраться из этой ситуации и вновь обрести равновесие?
– Послушайте, – сказала она. – Я жду подруг. Я должна…
– Ах, извините. – Казалось он уже не смеялся, но искорки веселья так и отплясывали в его глазах.
– А, собственно говоря, в чем дело. Я просто стоял и смотрел. Мне показалось, что ты особенная, что ты ни на кого не похожа. И, конечно, я оказался прав. Ты – чудо, Клементина Монтгомери! И именно поэтому я так счастлив. – Наконец Клементина преодолела смущение и бросила на него пристальный взгляд. Коннор больше не смеялся, но глаза светились и сияли от удовольствия. И девушка подумала, не насмехается ли он над ней.
– Мне действительно надо идти.
– Хорошо, хорошо. А как насчет обеда сегодня вечером? Я здесь новенький. Мы с мамой только что переехали из Орегона. Я подумал, что было бы неплохо, если бы ты стала моим гидом и познакомила меня с городом.
– С удовольствием, – слова вырвались прежде, чем Клементина успела подумать. С какой стати? Свидания все еще не входили в ее основной план. Каждую свободную минуту она посвящала позированию. Для всего остального у нее нет времени.
– Прекрасно. В семь устроит?
– Да, – Клементина записала свой адрес и подала ему.
– До встречи, – довольно посмеиваясь и покачивая головой, Коннор удалялся от нее.
– Что, черт побери, так веселит его? – гадала Клементина. Она повернулась и пошла на следующий урок, совершенно позабыв про Меган и Алекс. Клементина подумала, что придется отложить заранее назначенную встречу с модельером, а домашнее задание она, конечно, сделает завтра. Мысленно раскладывая все по полочкам, она не переставала улыбаться, хотя сама вряд ли замечала это.
* * *
– Мой старик отчалил, когда мне было два года, – рассказывал Коннор. Правая сторона его лица оставалась в тени. Одна единственная свеча на столе освещала другую половину. На нем была куртка из твида поверх белой хлопчатобумажной рубашки и новые джинсы. Клементина довольно быстро поняла, что, если она хочет сосредоточиться на его словах, ей не следует смотреть на него. Его глаза, лицо, тело были всего лишь в метре от нее. Близость Коннора мешала воспринимать смысл сказанного им. Зато чувства бурлили в ней слишком сильно для первого знакомства.
– Мне очень жаль, – заметила Клементина.
– Ерунда. Он-то уж точно не относился к лучшему материалу по производству детей, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Клементина оглядела небольшой зал итальянского ресторана. Она не замечала раньше, что здесь так много людей. Она вообще почти ничего не замечала, с тех пор, как они вошли в ресторан два часа назад.
– Да я знаю, что ты хотел сказать.
Перед ними стояли почти нетронутые тарелки. У Клементины совершенно не было аппетита. Единственное, чего ей хотелось в этот момент, – слышать низкий и глубокий голос Коннора. Он звучал так знакомо и успокаивающе, как будто она слышала его раньше, в самую счастливую пору своего детства. Коннор обладал голосом, который заставляет людей останавливаться, слушать и улыбаться.
– Мне пришлось самому заботиться о нашем существовании, – продолжал он. – Моя мама поначалу пыталась делать все одна, но у нее, полагаю, не хватило энергии и сил. В тринадцать лет я начал работать. Разносил газеты, выполнял поручения рекламных агентств и все такое прочее. Моя мать слишком увлекалась своими друзьями, у нее не хватало времени, чтобы зарабатывать деньги. Кстати, именно поэтому мы здесь. Она последовала за одним своим ухажером, но он, конечно, долго не задержался. Обычная история. Иногда кое-кто из них остается на неопределенное время и помогает нам. Но, как правило, они выжимают из нее все, что можно, и уносят ноги.
Клементина насторожилась. Заметив это, Коннор нежно дотронулся до ее руки. Каждой клеточкой своего тела она ощутила это прикосновение.
– Эй, извини. Мне не следовало так выражаться при даме.
Клементина расслабилась и принялась за еду.
– Все в порядке. Я сама иногда выражаюсь так же.
На время они замолчали, прислушиваясь к разговорам других посетителей. В углу громко переругивалась парочка, упрашивая друг друга не повышать голос.
– Я никогда не видел такой красивой девушки, как ты, – вдруг сказал Коннор.
Клементина подняла стакан с водой и поспешно сделала несколько глотков, удивленная радостью, которую доставили его слова.
– Я ничего особенного из себя не представляю.
– Не хитри. Представляешь, и прекрасно знаешь это. Ты выделяешься из толпы, что сразу же бросается в глаза. По крайней мере, для меня. Ты не похожа на девиц, увлекающихся только флиртом. Я терпеть не могу эти кокетливые заигрывания. Если у тебя есть желание, чувства, так и скажи. Хочешь чего-то – бери.
Клементина взглянула на него, улыбнулась:
– Ну, хорошо. Я – особенная. Я достаточно оригинальна, чтобы произвести фурор. Через пару месяцев я начну свою карьеру здесь, а потом найду продюсера и стремительно взлечу прямо на вершину мира моделей и манекенщиц. А оттуда… кто его знает?
– Именно это я и ожидал услышать, – Коннор поднял бокал, его глаза озорно блеснули. – За честность. И за дьявольский успех. За нас обоих.
Клементина чокнулась с ним и залпом выпила вино. Ей надо немедленно уйти, убежать. Прекратить все отношения сейчас, пока она прежняя Клементина – с одной только целью, с одной только заботой. Но она не могла двинуться с места. Коннор приковывал ее к себе своей энергией, жизнью, которую пробудил в ее душе и о существовании которой она и не подозревала.
– Итак, расскажи мне, – произнесла Клементина, пытаясь отвлечься беседой, – какие у тебя планы? Я имею в виду, после окончания школы.
Коннор выпрямился, выражение лица изменилось, глаза расширились (обольщение исчезло из них), руки жестикулировали в такт словам.
– Ну, я уже говорил тебе раньше, что хочу стать актером. Завтра у меня прослушивание на роль Тони в «Вестсайдской истории» в студии Беадо в Сан-Франциско. Я уже дважды был на пробах, и они постоянно присылают за мной. Думаю, я пройду.
– Это замечательно, Коннор.
– Да, это будет моя первая большая роль. Я несколько раз играл роли без слов, а дублировал столько раз, что трудно сосчитать. Мне страшно нужен этот шанс. А потом я двину в Лос-Анджелес или Нью-Йорк. Бродвей великолепен, но, по правде говоря, моя цель – Голливуд. Я вижу свет прожекторов, улыбки поклонниц, изображение моего лица на весь экран.
Коннор обвел взглядом зал, потом посмотрел на Клементину.
– Знаешь, у меня никогда никого не было, – сказал он более спокойным тоном. – Я хочу сказать, только мама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130