Мне стало зябко, и я плотнее закутала плечи пледом. Потеря надежды на возвращение Ланселота всколыхнула старую притихшую боль, а весть о приезде Агравейна вызвала пронзительный ужас. Вполне вероятно, что Моргана настроит его против нас или даже заставит попытаться захватить трон.
После покушения Морганы на жизнь Артура король запретил ей покидать святилище без нашего разрешения, таким образом надеясь изолировать ее в озерной долине среди гор. Но даже издалека жрица сумела заполучить в святилище Агравейна – именно того оркнейца, который меньше всего заслуживал доверия. Я стала сомневаться, что было хуже: наблюдать, как она беспрепятственно бродит по стране и подстрекает крестьян, или беспокоиться о том, какое новое предательство она готовит в своей берлоге, укрытой на берегу Черного озера.
Я все сильнее и сильнее чувствовала присутствие этой женщины и взмолилась, чтобы она не испортила нашего пребывания в Регеде. За много лет это был мой первый приезд домой, и я хотела насладиться зимой среди людей родной страны.
12
РЕГЕД
Фергус, огромный рыжеволосый ирландец, отдал свою дочь Бригиту моему отцу в залог мира, мы обе – и она и я – в то время были еще девчонками. Теперь он облысел, обзавелся животом, и, когда смеялся, лицо бороздили морщины. С отеческой гордостью он смотрел на ирландских волкодавов, разлегшихся у огня.
– От того щенка, что я подарил вам на свадьбу? Подумать только!
Артур улыбнулся в ответ и принялся рассказывать, какой знаменитой боевой собакой стала Кабаль.
– Самая храбрая из всех, что были у меня: училась всему быстро, отличалась беззаветной преданностью – несколько раз спасала меня во время саксонских войн.
От сознания того, что и он внес свой вклад в безопасность верховного короля, ирландец просто расцвел. Засунув большие пальцы рук за пояс брюк, он откинулся на кожаную спинку стула, явно наслаждаясь обстановкой, в которой очутился. Для человека, обитавшего в круглой мазанке, наш крепкий римский дом с подогреваемыми полами и фресками на стенах казался верхом роскоши.
Той зимой псарь был не единственным нашим гостем. К нам приходили грубо одетые люди, предводительствуемые вождями в шотландских юбках и ворсистых меховых плащах. Весь разрисованный татуировками посланец пиктов проделал путь с самого севера Шотландии. И несчетное количество купцов, торговцев, а иногда и священники являлись засвидетельствовать свое уважение в большой дом в Карлайле.
– Я постоянно думаю, – говорил муж гостям, когда они с кружками эля устраивались у пылающего огня, – постоянно читаю свод законов Теодорика, и мне начинает казаться, что мы должны завести нечто подобное и у нас: законы, на которые человек мог бы положиться, где бы он ни жил в Британии. Не говоря уже о налогах: каждый лорд решает этот вопрос со своими людьми – но ведь необходимо еще поддерживать мир, блюсти правосудие…
И наши гости в зависимости от их характера или рассеянно кивали головами, или заинтересованно что-то спрашивали, или высказывали собственные мысли. После многочисленных попыток осуществить наш план было отрадно видеть какую-то положительную реакцию с их стороны.
– Я их цивилизую, – сказал как-то ночью муж, протягивая руку ко мне под одеялом. – Если уж я сумел укротить самую известную озорницу Регеда, то смогу обратить в свою веру и мужчин.
– Не слишком ли ты рассчитываешь на мою кротость? – ответила я. – Эта страна управлялась не одной независимой королевой. – Мы принялись препираться и подтрунивать друг над другом, как молодожены, пока все не кончилось любовью, и мы лежали друг подле друга в полном изнеможении. Я не могла поделиться с мужем целой вселенной чувств, но постель с ним мне всегда доставляла удовольствие.
Когда позволяла погода, мы устраивали вылазки в соседние городки и на фермы, где я выросла. Расположенный далеко на севере, Регед избежал опустошений, которым подвергался юг, перед тем как Артур утихомирил саксов в битве при горе Бадон. Озера с крутыми водопадами, укромные долины, городки в Пеннинах, такие, как Эпплби и Киркби Тор, и даже фермы вокруг Карлайля в то время процветали.
Нескончаемый поток путешественников пересекал большой каменный мост через Иден: они везли товары и вести в беспокойные королевства за Стеной и возвращались со шкурами, новостями, а иногда и с серебряным крученым обручем на шею, выменянным где-то по дороге. Став центром торговли, город благоденствовал, в его стенах каждую неделю устраивались базары, куда фермеры свозили свои товары. В нем был даже храм, и Винни тут же познакомилась с епископом.
– Он замечательный человек, – сообщила она мне, – и будет рад, если вы почтите своим посещением его приход.
И вот ясным воскресным утром я, Винни и многие из моих фрейлин отправились вместе на службу.
– Вам следует пригласить его ко двору, – подсказала мне Винни и настояла, чтобы я подошла и познакомилась с христианским священнослужителем.
Он не спеша оглядел меня с головы до ног, как будто перед ним возникла рыба сомнительной свежести.
– Не часто в нашу скромную церковь заходят язычники такого высокого положения.
Учитывая, что здание, в котором мы находились, когда-то служило базиликой крепости, мне нелегко было его посчитать скромной церковью. Однако я уже была готова пригласить его к нам на обед. Но в этот момент он заговорил снова, и в его голосе чувствовалось презрение.
– Конечно, я хотел бы познакомиться еще и с вашим мужем.
– Может быть, когда-нибудь он вас и пригласит, – резко ответила я и, подобрав юбки, вышла прочь. Я не видела причин принимать такого грубияна у себя за столом. Я бы не изменила своего мнения, даже если бы Артур предложил отправить ему приглашение, чтобы дать возможность отцу Болдуину ближе познакомиться с епископом.
Но я все же послала за ним, когда Винни оказалась при смерти. И епископ не только пришел и совершил последние обряды, но и организовал христианские похороны. Мы все, опечаленные, стояли у мраморного гроба, когда ее хоронили на римском кладбище за городом, и я нашла большую сосновую шишку, чтобы положить рядом с могилой.
В том году смерть Винни оказалась не единственной. Вскоре после праздника зимнего солнцестояния прибыл гонец из Уэльса и сообщил о кончине сэра Эктора. Отец Кэя, приемный отец Артура и Бедивера, он верно служил своим королям и даже взял к себе юного сакского заложника Синрика. Я подумала, как хорошо ему удалось воспитать мальчиков, и решила, что и сын Седрика, наверное, многому научился у него.
Все трое: Артур, Кэй и Бедивер отправились на похороны на озеро Бала, оставив со мной в Регеде Гавейна.
– Это все, что я могу для него сделать, а он столько мне дал в детстве, – сетовал муж, и его голос прерывался от скорби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125