Как говорится, вы - нам, а мы - вам. В долгу не останемся.
- А в чем дело? - майор Шаховский руководил в КГБ отделом по «сервировке» иностранных туристов проститутками, и гостиница «Националь» была его штаб-квартирой.
- Сегодня утром из Вознесенского монастыря пропали золотой оклад и четыре иконы XVI века. По моим данным, грабители собираются сплавить их за рубеж через иностранцев с помощью вот этой красотки, - и Светлов показал майору фотографию Тамары Бахши. - Твоя?
Майор посмотрел на фотографию и произнес только одно слово:
- Убью!
- Как раз этого делать не надо, - сказал Светлов. - Просто выдай ее мне, я хочу с ней поговорить. А когда тебе что-то понадобится - МУР к твоим услугам, сам понимаешь.
- Пошли! - сказал майор и повел Светлова в конец коридора, говоря на ходу: - Ее еще нет, по-моему. Она сейчас занимается шведом…
В конце коридора перед обычной дверью гостиничного номера № 321 сидел на диванчике и читал «Вечернюю Москву» плотный молодой парень в сером костюме. Он вопросительно посмотрел на майора и Светлова, но Шаховский сказал ему:
- Читай, читай. Это свой.
Он открыл ключом дверь номера 321, пропустил Светлова вперед, и они оказались в просторном трехкомнатном люксе, обставленном вовсе не гостиничной мебелью. Здесь стояли пульты дистанционного управления телекамерами, над пультами были большие и малые телеэкраны, рядом стояли стационарные звукозаписывающие установки и прочая аппаратура скрытого наблюдения. За пультами сидели одетые в штатское сотрудники КГБ, но вся атмосфера в комнате была еще полурабочей - двое, сидя на диване, играли в шашки и пили чай, рядом с ними кто-то читал свежий «Плейбой», и лишь несколько сотрудников «работали»: перед ними на телеэкранах были видны почти все нужные им уголки гостиницы «Националь» - парадный вход, где сновали иностранные туристы и куда подкатывали за этими туристами легковые машины «Интуриста», вестибюль с его сувенирными и парфюмерными киосками, стойка администраторов, коридоры гостиницы, зал ресторана и валютный бар. В валютном баре был интимный полумрак, играла негромкая музыка, несколько компаний иностранцев с русскими девушками сидели за столиками. Музыка из бара звучала в «аппартаментах» Шаховского, но не мешала тем, кто работал, - они сидели за пультами в наушниках. Увидев вошедшего Шаховского, один из них повернулся к нему и сказал:
- Этот бразилец на Люську тоже не клюет, сука! Третью бабу ему подставляю и - кикс. По-моему, он вообще педик.
- Значит, позвони в Отдел, закажи педиков, - сказал ему Шаховский и подошел к другому столу, где за пультом сидел толстый, с вьющимися и всклокоченными светлыми волосами 37-летний мужчина. Приминая волосы, его круглую голову обхватывал тонкий обруч, на котором держались наушники, но было похоже, что он работает вполуха - и смотрел он вовсе не на экран, а в какую-то английскую книжку, которую он пролистывал одной рукой, а второй что-то быстро писал на длинном листе бумаги, из-под которого выглядывал черный край копирки и еще один белый лист.
- «Дуб», ты опять на работе халтурой занимаешься?! - незло сказал ему Шаховский. - Ну-ка, включи мне номер этого шведа, с которым Тамара работает. Может, они в номере?
- Нет, они отвалили еще днем. Она его повела в музеи. Но у них на семь столик заказан в баре, - ответил Дубов, не отрываясь от книжки.
- Придется подождать, - сказал Шаховский Светлову. - Располагайся, садись. - И спросил опять у светловолосого: - Что ты читаешь?
- Офуительная книжка! Новый американский детектив про нашу жизнь, - отозвался тот, не прекращая строчить что-то на бумаге чуть вздрагивающей от спешки рукой. - Знаешь, я простой человек и скажу без всякой неловкости - всю ночь читал до восьми утра. Дико увлекся. На каждой странице - аромат аутентичности.
- Так что? Ты ее решил от руки переписать? - спросил Шаховский насмешливо.
- Нет, рецензию пишу. Для АПН - в журнал «Новый африканец», для «Московского комсомола» и в английскую редакцию Всесоюзного радио. Надо же разоблачить, что эта книга служит разжиганию ненависти к нашей стране. Приходится выдергивать какие-то фразы из контекста и клеймить книгу за обилие секса и провинциализмы.
- Алик, на хрена тебе столько денег? - спросил из другого конца комнаты маленький, похожий на корейца, мужчина. - Газеты, радио, КГБ и еще, небось, фильмы переводишь в Доме кино?
- А какая тут зарплата, в Комитете? Хреновая, - отозвался светловолосый, застегивая пуговицу рубашки, которая тут же расстегнулась под напором его толстого, нависающего над ремнем живота. И вдруг насторожился, плотней прижал рукой наушник к уху, сказал майору: - «Шах», девочки подошли к делу. Будешь слушать? - и движением ручки на пульте навел невидимую в валютном баре телекамеру на столик, за которым сидели два молодых иностранца с двумя девушками - блондинкой и брюнеткой.
- Включай, - сказал ему Шаховский,
- А-а-а… - протянул светловолосый с намеком, кивая в сторону постороннего Светлова.
- Это свой, включай, - приказал Шаховский.
Светловолосый щелкнул на пульте рычажком переключателя звука, и в ту же секунду из стоящего на пульте динамика донеслись в комнату голоса разговаривавших внизу, за столиком бара, двух девушек и иностранцев.
- …У него мать была оседлая цыганка, а отец русский, - говорила пышногрудая крашеная блондинка, посасывая коктейль из фужера.
- Как ты сказала? «Оседлая»? Что это такой? - спросил у нее молоденький, высокий, с аристократически бледным лицом иностранец, записывая что-то в свой блокнот.
- Как тебе объяснить? - задумалась блондинка. - Ну, цыгане обычно кочуют, ну, ездят с места на место. А его мать уже не кочевала, а жила на одном месте. Осела, понимаешь? Ну, да это неважно. Важно, что до того, как он с Галей познакомился, его никто не знал, он в каком-то ресторане цыганщину пел. А Галя его в Большой театр пропихнула. Еще бы!…
- Подожди, - снова перебил ее молоденький иностранец. - Что такое «пропихнула»?
- Ну устроила туда по блату, - нетерпеливо сказала брюнетка, неуклюже пытаясь выудить соломинкой вишню из своего уже пустого фужера. - Вообще, я слыхала, что эта Галя такие дела делает - если бы КГБ дали это все раскрутить - фью-у!
- Какие дела? - спросил его приятель, раскуривая сигару. Он ничего не записывал, но на столике перед ним, рядом с коктейлем, лежал портативный магнитофон.
- Товарищ майор, японцы прибыли, - сообщил от другого пульта маленький, похожий на корейца, сотрудник. Перед ним на экране телепульта были видны четыре японца, которые молчаливо, каждый держа в руках по портфелю-дипломату, усаживались за свободный столик.
- О чем говорят? - тут же перешел к его пульту Шаховский.
- Ни о чем. Молчат.
- Суки! - огорченно сказал Шаховский. - Таскают с собой эти «дипломаты», ни на секунду из рук не выпускают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
- А в чем дело? - майор Шаховский руководил в КГБ отделом по «сервировке» иностранных туристов проститутками, и гостиница «Националь» была его штаб-квартирой.
- Сегодня утром из Вознесенского монастыря пропали золотой оклад и четыре иконы XVI века. По моим данным, грабители собираются сплавить их за рубеж через иностранцев с помощью вот этой красотки, - и Светлов показал майору фотографию Тамары Бахши. - Твоя?
Майор посмотрел на фотографию и произнес только одно слово:
- Убью!
- Как раз этого делать не надо, - сказал Светлов. - Просто выдай ее мне, я хочу с ней поговорить. А когда тебе что-то понадобится - МУР к твоим услугам, сам понимаешь.
- Пошли! - сказал майор и повел Светлова в конец коридора, говоря на ходу: - Ее еще нет, по-моему. Она сейчас занимается шведом…
В конце коридора перед обычной дверью гостиничного номера № 321 сидел на диванчике и читал «Вечернюю Москву» плотный молодой парень в сером костюме. Он вопросительно посмотрел на майора и Светлова, но Шаховский сказал ему:
- Читай, читай. Это свой.
Он открыл ключом дверь номера 321, пропустил Светлова вперед, и они оказались в просторном трехкомнатном люксе, обставленном вовсе не гостиничной мебелью. Здесь стояли пульты дистанционного управления телекамерами, над пультами были большие и малые телеэкраны, рядом стояли стационарные звукозаписывающие установки и прочая аппаратура скрытого наблюдения. За пультами сидели одетые в штатское сотрудники КГБ, но вся атмосфера в комнате была еще полурабочей - двое, сидя на диване, играли в шашки и пили чай, рядом с ними кто-то читал свежий «Плейбой», и лишь несколько сотрудников «работали»: перед ними на телеэкранах были видны почти все нужные им уголки гостиницы «Националь» - парадный вход, где сновали иностранные туристы и куда подкатывали за этими туристами легковые машины «Интуриста», вестибюль с его сувенирными и парфюмерными киосками, стойка администраторов, коридоры гостиницы, зал ресторана и валютный бар. В валютном баре был интимный полумрак, играла негромкая музыка, несколько компаний иностранцев с русскими девушками сидели за столиками. Музыка из бара звучала в «аппартаментах» Шаховского, но не мешала тем, кто работал, - они сидели за пультами в наушниках. Увидев вошедшего Шаховского, один из них повернулся к нему и сказал:
- Этот бразилец на Люську тоже не клюет, сука! Третью бабу ему подставляю и - кикс. По-моему, он вообще педик.
- Значит, позвони в Отдел, закажи педиков, - сказал ему Шаховский и подошел к другому столу, где за пультом сидел толстый, с вьющимися и всклокоченными светлыми волосами 37-летний мужчина. Приминая волосы, его круглую голову обхватывал тонкий обруч, на котором держались наушники, но было похоже, что он работает вполуха - и смотрел он вовсе не на экран, а в какую-то английскую книжку, которую он пролистывал одной рукой, а второй что-то быстро писал на длинном листе бумаги, из-под которого выглядывал черный край копирки и еще один белый лист.
- «Дуб», ты опять на работе халтурой занимаешься?! - незло сказал ему Шаховский. - Ну-ка, включи мне номер этого шведа, с которым Тамара работает. Может, они в номере?
- Нет, они отвалили еще днем. Она его повела в музеи. Но у них на семь столик заказан в баре, - ответил Дубов, не отрываясь от книжки.
- Придется подождать, - сказал Шаховский Светлову. - Располагайся, садись. - И спросил опять у светловолосого: - Что ты читаешь?
- Офуительная книжка! Новый американский детектив про нашу жизнь, - отозвался тот, не прекращая строчить что-то на бумаге чуть вздрагивающей от спешки рукой. - Знаешь, я простой человек и скажу без всякой неловкости - всю ночь читал до восьми утра. Дико увлекся. На каждой странице - аромат аутентичности.
- Так что? Ты ее решил от руки переписать? - спросил Шаховский насмешливо.
- Нет, рецензию пишу. Для АПН - в журнал «Новый африканец», для «Московского комсомола» и в английскую редакцию Всесоюзного радио. Надо же разоблачить, что эта книга служит разжиганию ненависти к нашей стране. Приходится выдергивать какие-то фразы из контекста и клеймить книгу за обилие секса и провинциализмы.
- Алик, на хрена тебе столько денег? - спросил из другого конца комнаты маленький, похожий на корейца, мужчина. - Газеты, радио, КГБ и еще, небось, фильмы переводишь в Доме кино?
- А какая тут зарплата, в Комитете? Хреновая, - отозвался светловолосый, застегивая пуговицу рубашки, которая тут же расстегнулась под напором его толстого, нависающего над ремнем живота. И вдруг насторожился, плотней прижал рукой наушник к уху, сказал майору: - «Шах», девочки подошли к делу. Будешь слушать? - и движением ручки на пульте навел невидимую в валютном баре телекамеру на столик, за которым сидели два молодых иностранца с двумя девушками - блондинкой и брюнеткой.
- Включай, - сказал ему Шаховский,
- А-а-а… - протянул светловолосый с намеком, кивая в сторону постороннего Светлова.
- Это свой, включай, - приказал Шаховский.
Светловолосый щелкнул на пульте рычажком переключателя звука, и в ту же секунду из стоящего на пульте динамика донеслись в комнату голоса разговаривавших внизу, за столиком бара, двух девушек и иностранцев.
- …У него мать была оседлая цыганка, а отец русский, - говорила пышногрудая крашеная блондинка, посасывая коктейль из фужера.
- Как ты сказала? «Оседлая»? Что это такой? - спросил у нее молоденький, высокий, с аристократически бледным лицом иностранец, записывая что-то в свой блокнот.
- Как тебе объяснить? - задумалась блондинка. - Ну, цыгане обычно кочуют, ну, ездят с места на место. А его мать уже не кочевала, а жила на одном месте. Осела, понимаешь? Ну, да это неважно. Важно, что до того, как он с Галей познакомился, его никто не знал, он в каком-то ресторане цыганщину пел. А Галя его в Большой театр пропихнула. Еще бы!…
- Подожди, - снова перебил ее молоденький иностранец. - Что такое «пропихнула»?
- Ну устроила туда по блату, - нетерпеливо сказала брюнетка, неуклюже пытаясь выудить соломинкой вишню из своего уже пустого фужера. - Вообще, я слыхала, что эта Галя такие дела делает - если бы КГБ дали это все раскрутить - фью-у!
- Какие дела? - спросил его приятель, раскуривая сигару. Он ничего не записывал, но на столике перед ним, рядом с коктейлем, лежал портативный магнитофон.
- Товарищ майор, японцы прибыли, - сообщил от другого пульта маленький, похожий на корейца, сотрудник. Перед ним на экране телепульта были видны четыре японца, которые молчаливо, каждый держа в руках по портфелю-дипломату, усаживались за свободный столик.
- О чем говорят? - тут же перешел к его пульту Шаховский.
- Ни о чем. Молчат.
- Суки! - огорченно сказал Шаховский. - Таскают с собой эти «дипломаты», ни на секунду из рук не выпускают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118