- Забудьте о письме.
- Часов в девять она попросила меня принести ноты. Я подала те, что лежали на рояле. "Не эти, - сказала Роза. - Дай мне сборник пятидесяти шести популярных песен". Я очень удивилась: ведь она не любила петь песни из сборников.
- Петь? - переспросил Фаулер. - Я думал, её хватил удар и она не поднималась с постели.
- Паралич ног - результат давней автомобильной аварии, - пояснил Муни. - Удар не повлиял на речь, только руки ослабли. Правой рукой она почти не владела. Именно поэтому Альма писала за неё письма. Но, поверьте мне, её ум оставался ясным.
- Что было дальше? - спросил Фаулер.
- Я взяла у неё ноты, принесла песенник и пошла на кухню.
- Вы не стали слушать её пение?
Альма смутилась.
- Это было трудно вынести. Голос у нее, хотя и остался звонким, был уже старческим, часто срывался, и дышала она слишком громко. Тем не менее, иногда Роза пела. Я предпочитала уходить на кухню - там не слышно.
- А что Роза пела вчера? - с довольной улыбкой спросил Муни.
Альма повернулась к нему, стараясь собраться с мыслями.
- Кажется, она не пела. Я не слышала никакого пения.
- Тогда зачем ей понадобился песенник? - спросил Фаулер.
- Не знаю.
- Думаете, мисс Уэстон умеет читать мысли? - воскликнул Муни. - Роза ни перед кем не отчитывалась. - Он повернулся к Альме. - Что было потом?
- Вскоре в кухне зазвонил звонок - это меня вызывала хозяйка, и я пошла к ней в комнату. Роза хотела уснуть раньше обычного и попросила сварить какао. Как всегда, я принесла две чашки и маленький японский чайник, он долго держит тепло. Потом я положила капсулы секанола на край стола, куда хозяйка могла дотянуться, и пошла к себе в спальню. Почитала, потом решила проверить, спит ли Роза. Она спала. Утром... - голос Альмы задрожал, она прикусила губу. - Когда я встала утром...
- Ладно, довольно, - сказал Муни.
- Как долго она принимала пилюли? - спросил Фаулер.
- Много лет. Я знаю, что должна была присутствовать, когда она их глотала, но Роза всегда отсылала меня из комнаты. Она все делала, как хотела.
- Вот вам и ответ, - сказал Муни. - Она могла накопить много капсул.
- Вы когда-нибудь находили спрятанные в кровати пилюли?
- нет, ни разу.
- Она могла спрятать их от вас?
- Вроде бы нет, - подумав, ответила Альма.
Фаулер победоносно взглянул на Муни.
- Давайте осмотрим комнату Розы, - предложил адвокат. - Возможно, вы что-то упустили.
- Ручаюсь, что предсмертной записки там нет, - сказал Фаулер. - Если вы на это намекаете.
- Никоим образом. Она не могла писать и вряд ли решилась бы диктовать такой документ Альме.
Они вошли в спальню, и полицейский, к которому была прикована Альма, громко ахнул. Комната Розы и впрямь впечатляла. Повсюду на стенах были развешены её портреты в золотых рамках с филигранью, кровать была отделана шелком с бахромой, на окнах висели тяжелые гардины. В комнате стоял пряный запах духов и пудры, хотя самой Розы тут уже не было. Справа и слева от кровати высились белые с позолотой тумбочки, на которых Роза хранила необходимые ей вещи.
- Все как обычно, - заметил адвокат. - Альма, вы наводили порядок на тумбочках?
- Нет, сэр, у нас была приходящая прислуга.
Муни подошел к тумбочке слева и выдвинул ящик.
- Аспирин, - сообщил он. - Очки, футляр, заколки, помада, зеркальце, салфетки... - Адвокат взял футляр. - Что в нем можно хранить, если очки лежат отдельно? - Он открыл футляр и, ни слова не говоря, показал его сначала Альме, потом Фаулеру. В уголке, под подкладкой, застряла капсула.
- Секанол! - вскричал ошеломленный Фаулер. - Ну и намылю я шею тому, кто не заметил эту штуку!
- Вот где она их прятала, - торжествующе сказал Муни. - Я очень хорошо знал Розу. Писать она не могла. Но не могла и не подать нам знака. И если она не пела... - Адвокат взял с тумбочки песенник. - А это что? - Он встряхнул книгу, и из неё выпало письмо.
- Письмо, полученное вчера! - воскликнула Альма. - Но зачем она сунула его в песенник?
- в качестве закладки, - ответил Муни. - Концовка стихотворения "Последняя роза лета". Слушайте. "Меркнут верные сердца, и дружба увядает. Из яркого любви венца самоцветы выпадают. И близкие вдаль улетают. Сиротливо одному в этом мире унылом. Вслед за вами я иду, тут уже постыло". Вот вам и предсмертная записка, лейтенант. Очень тонкая и умная, в стиле Розы.
- Сообщение о самоубийстве в песеннике! - вскричал Фаулер. - И я должен поверить этому сумасбродству?
- А вы подумайте как следует, - невозмутимо сказал адвокат. - Совсем беспомощный человек, почти все друзья и знакомые умерли. Долгие месяцы она собирала капсулы. И вдруг пришла весть: скончался близкий друг. У неё не осталось никого на свете! И песенник она попросила не затем, чтобы петь. Какое уж тут пение после таких печальных известий. Она хотела найти строфу, которая заменила бы ей предсмертную записку.
Слушая Муни, Альма вытирала слезы и кивала.
- Что ж, звучит убедительно, - признал Фаулер. - Вы её знали, а я нет. У меня нет причин не верить вам. - Он достал из кармана ключик и открыл наручники. - Поехали в участок, подпишем бумаги об освобождении мисс Уэстон.
В лифте Альма расплакалась и мысленно поздравила себя. Несколько месяцев она старательно собирала с пола оброненные Розой желатиновые капсулы с секанолом. Вспомнив, как подложила на тумбочку песенник с письмом, Альма едва не хихикнула от удовольствия. На самом деле Роза отшвырнула это письмо, сказав: "Еще один болван подох. Выброси эту писанину". Когда она попробовала какао, Альма аккуратно разрезала капсулы и высыпала порошок в чайник, добавив побольше сахару, как любила Роза. Альма с гордостью думала о том, как заставила напыщенного осла Муни сыграть нужную роль. Пятнадцать тысяч долларов теперь принадлежат ей!
"Я всегда была лучшей актрисой, чем Роза", - подумала она, но в этот миг её охватил внезапный испуг. Господи, одного она не учла!
Десять дней спустя лейтенант Фаулер нашел Альму в маленькой меблированной квартирке.
- Мисс Уэстон, к сожалению, вынужден сообщить, что я пришел снова арестовать вас. Теперь вы уже не выпутаетесь.
Альма понимающе кивнула.
- Капсулы, да? - спросила она, надевая шляпку.
- Они самые. Мы не нашли в желудке покойной никаких следов желатина. Не было его ни в чашке, ни в чайнике. Роза была прикована к постели и не могла выбросить капсулы сама. А мы их искали. Поверьте, мы искали их везде!
Альма закусила губу.
- Вы спустили капсулы в унитаз? - спросил Фаулер.
- Да, - ответила Альма. - За всем не уследишь.
1 2
- Часов в девять она попросила меня принести ноты. Я подала те, что лежали на рояле. "Не эти, - сказала Роза. - Дай мне сборник пятидесяти шести популярных песен". Я очень удивилась: ведь она не любила петь песни из сборников.
- Петь? - переспросил Фаулер. - Я думал, её хватил удар и она не поднималась с постели.
- Паралич ног - результат давней автомобильной аварии, - пояснил Муни. - Удар не повлиял на речь, только руки ослабли. Правой рукой она почти не владела. Именно поэтому Альма писала за неё письма. Но, поверьте мне, её ум оставался ясным.
- Что было дальше? - спросил Фаулер.
- Я взяла у неё ноты, принесла песенник и пошла на кухню.
- Вы не стали слушать её пение?
Альма смутилась.
- Это было трудно вынести. Голос у нее, хотя и остался звонким, был уже старческим, часто срывался, и дышала она слишком громко. Тем не менее, иногда Роза пела. Я предпочитала уходить на кухню - там не слышно.
- А что Роза пела вчера? - с довольной улыбкой спросил Муни.
Альма повернулась к нему, стараясь собраться с мыслями.
- Кажется, она не пела. Я не слышала никакого пения.
- Тогда зачем ей понадобился песенник? - спросил Фаулер.
- Не знаю.
- Думаете, мисс Уэстон умеет читать мысли? - воскликнул Муни. - Роза ни перед кем не отчитывалась. - Он повернулся к Альме. - Что было потом?
- Вскоре в кухне зазвонил звонок - это меня вызывала хозяйка, и я пошла к ней в комнату. Роза хотела уснуть раньше обычного и попросила сварить какао. Как всегда, я принесла две чашки и маленький японский чайник, он долго держит тепло. Потом я положила капсулы секанола на край стола, куда хозяйка могла дотянуться, и пошла к себе в спальню. Почитала, потом решила проверить, спит ли Роза. Она спала. Утром... - голос Альмы задрожал, она прикусила губу. - Когда я встала утром...
- Ладно, довольно, - сказал Муни.
- Как долго она принимала пилюли? - спросил Фаулер.
- Много лет. Я знаю, что должна была присутствовать, когда она их глотала, но Роза всегда отсылала меня из комнаты. Она все делала, как хотела.
- Вот вам и ответ, - сказал Муни. - Она могла накопить много капсул.
- Вы когда-нибудь находили спрятанные в кровати пилюли?
- нет, ни разу.
- Она могла спрятать их от вас?
- Вроде бы нет, - подумав, ответила Альма.
Фаулер победоносно взглянул на Муни.
- Давайте осмотрим комнату Розы, - предложил адвокат. - Возможно, вы что-то упустили.
- Ручаюсь, что предсмертной записки там нет, - сказал Фаулер. - Если вы на это намекаете.
- Никоим образом. Она не могла писать и вряд ли решилась бы диктовать такой документ Альме.
Они вошли в спальню, и полицейский, к которому была прикована Альма, громко ахнул. Комната Розы и впрямь впечатляла. Повсюду на стенах были развешены её портреты в золотых рамках с филигранью, кровать была отделана шелком с бахромой, на окнах висели тяжелые гардины. В комнате стоял пряный запах духов и пудры, хотя самой Розы тут уже не было. Справа и слева от кровати высились белые с позолотой тумбочки, на которых Роза хранила необходимые ей вещи.
- Все как обычно, - заметил адвокат. - Альма, вы наводили порядок на тумбочках?
- Нет, сэр, у нас была приходящая прислуга.
Муни подошел к тумбочке слева и выдвинул ящик.
- Аспирин, - сообщил он. - Очки, футляр, заколки, помада, зеркальце, салфетки... - Адвокат взял футляр. - Что в нем можно хранить, если очки лежат отдельно? - Он открыл футляр и, ни слова не говоря, показал его сначала Альме, потом Фаулеру. В уголке, под подкладкой, застряла капсула.
- Секанол! - вскричал ошеломленный Фаулер. - Ну и намылю я шею тому, кто не заметил эту штуку!
- Вот где она их прятала, - торжествующе сказал Муни. - Я очень хорошо знал Розу. Писать она не могла. Но не могла и не подать нам знака. И если она не пела... - Адвокат взял с тумбочки песенник. - А это что? - Он встряхнул книгу, и из неё выпало письмо.
- Письмо, полученное вчера! - воскликнула Альма. - Но зачем она сунула его в песенник?
- в качестве закладки, - ответил Муни. - Концовка стихотворения "Последняя роза лета". Слушайте. "Меркнут верные сердца, и дружба увядает. Из яркого любви венца самоцветы выпадают. И близкие вдаль улетают. Сиротливо одному в этом мире унылом. Вслед за вами я иду, тут уже постыло". Вот вам и предсмертная записка, лейтенант. Очень тонкая и умная, в стиле Розы.
- Сообщение о самоубийстве в песеннике! - вскричал Фаулер. - И я должен поверить этому сумасбродству?
- А вы подумайте как следует, - невозмутимо сказал адвокат. - Совсем беспомощный человек, почти все друзья и знакомые умерли. Долгие месяцы она собирала капсулы. И вдруг пришла весть: скончался близкий друг. У неё не осталось никого на свете! И песенник она попросила не затем, чтобы петь. Какое уж тут пение после таких печальных известий. Она хотела найти строфу, которая заменила бы ей предсмертную записку.
Слушая Муни, Альма вытирала слезы и кивала.
- Что ж, звучит убедительно, - признал Фаулер. - Вы её знали, а я нет. У меня нет причин не верить вам. - Он достал из кармана ключик и открыл наручники. - Поехали в участок, подпишем бумаги об освобождении мисс Уэстон.
В лифте Альма расплакалась и мысленно поздравила себя. Несколько месяцев она старательно собирала с пола оброненные Розой желатиновые капсулы с секанолом. Вспомнив, как подложила на тумбочку песенник с письмом, Альма едва не хихикнула от удовольствия. На самом деле Роза отшвырнула это письмо, сказав: "Еще один болван подох. Выброси эту писанину". Когда она попробовала какао, Альма аккуратно разрезала капсулы и высыпала порошок в чайник, добавив побольше сахару, как любила Роза. Альма с гордостью думала о том, как заставила напыщенного осла Муни сыграть нужную роль. Пятнадцать тысяч долларов теперь принадлежат ей!
"Я всегда была лучшей актрисой, чем Роза", - подумала она, но в этот миг её охватил внезапный испуг. Господи, одного она не учла!
Десять дней спустя лейтенант Фаулер нашел Альму в маленькой меблированной квартирке.
- Мисс Уэстон, к сожалению, вынужден сообщить, что я пришел снова арестовать вас. Теперь вы уже не выпутаетесь.
Альма понимающе кивнула.
- Капсулы, да? - спросила она, надевая шляпку.
- Они самые. Мы не нашли в желудке покойной никаких следов желатина. Не было его ни в чашке, ни в чайнике. Роза была прикована к постели и не могла выбросить капсулы сама. А мы их искали. Поверьте, мы искали их везде!
Альма закусила губу.
- Вы спустили капсулы в унитаз? - спросил Фаулер.
- Да, - ответила Альма. - За всем не уследишь.
1 2