Оно существует потому, что этому помогает ложь. Даже ложь во спасение, ложь во имя великих целей. Информация заключает в себе не только сведения, в ней есть энергия, способная нарушать тонкие духовные структуры, извращать мышление. Весь этот информационно-энергетический яд рассеивается по человеческим телам, разрушая подсознание и глубинные механизмы памяти, поражая естественную защиту от зла - совесть.
Уланов вышел из метро и двинулся в сторону набережной. Он вдруг вспомнил Спитак, костры среди холодных страшных руин, потрясенных горем, обезумевших людей. Вспомнил, как легко успокаивал их, с какой надеждой они на него смотрели, тогда он был нужен людям и потому мог влиять на них. На набережной он спустился к реке - молчаливой и потемневшей, даже небо не отражалось в ней, и швырнул в волны пакет с диском. Пусть вечная река хранит ещё одну тайну.
Головная боль отпустила. Что сейчас с Леной? Он вдруг почувствовал острую тревогу. В такой день ничего хорошего не жди. Голова прояснилась, он ощутил прилив энергии и сил, к нему словно пришло второе дыхание.
Перед ним вдруг предстало лицо Саранцева, послышался его смех. Тревога в душе Уланова все нарастала.
* * *
После телефонного разговора с Улановым Саранцев почувствовал раздражение. Неужели Уланов думает, что у них только одна копия этого досье... Святая простота. Эти книгочтеи и звездочеты, идеалисты, равнодушные к курсу валют, живут в каком-то своем диком мире, оторванном от нормальной жизни. Прав Камовский: бескорыстие - хуже воровства. Бескорыстные люди - бедствие для экономики. Именно корысть - двигатель прогресса. Люди с недоразвитыми материальными интересами только тормозят движение вперед своим равнодушием к общепринятым благам, всей своей созерцательной бесхозяйственностью, розовыми фантазиями и пещерной сентиментальной психологией. Откуда он может знать, что такое деньги. Костюм для работы, три рубашки, свитер и китайская куртка - вот и весь его арсенал. Он будет таскаться в этом барахле года два-три, потом начнет копить на новый комплект. Для него не имеют смысла ни достижения рекламы, ни чудеса моды... Если бы все были такими, какой смысл в производстве... Предприниматели бы просто разорились.
Прямых доказательств его участия в ограблении Камовского у Уланова нет. Фанга сделал свое дело безукоризненно и исчез. Именно его и подозревает Камовский, хотя и считает, что один Фанга так чисто сработать не мог, что кто-то стоял за его спиной и направлял его.
Но Капитонов Уланову верит, и поэтому лучше пока обойтись без шума. И нажать на Уланова можно только через Елену, через эту Клеопатру... У неё масса проблем, и они все измеряются в денежных единицах. Женщины, несмотря на их эмоциональность, лучше воспринимают железную логику. Именно Елена Козина и приведет к нему Уланова. Ты начал войну, Саша, без всякой системы, не прикрыв тылы, не продумав даже элементарных мер безопасности. Ты ещё придешь, будешь скрестись в дверь и мяукать, как нашкодивший кот.
Саранцев сбежал по лестнице и распахнул дверь стоящей у подъезда машины. Водитель сидел, обложившись газетами.
- Выходи, Боря. Я поеду один. Жди здесь, вернусь часа через два.
Он вывел машину на дорогу и направился к Авдееву. Там сегодня была Козина, готовила какой-то срочный перевод.
У здания ассоциации Саранцев развернулся, вышел, закрыл машину и поднялся на второй этаж. Капитонов отлеживался от неприятностей в спецбольнице. Елена сидела за компьютером, увидев Саранцева, она удивленно подняла голову и прекратила печатать.
- Здравствуйте, Елена Васильевна. А вы прекрасно выглядите. Особенно рядом с монитором. У меня для вас хорошие финансовые новости.
- Здравствуйте, Дмитрий Иванович... Какие новости? Говорите же, не тяните...
Он заговорщицки понизил голос:
- Наконец-то я достал вам деньги. Наличные. Тридцать пять тысяч долларов. Их надо срочно получить, пока снова не сперли. Ну как, довольны?
- Я... Я не могу поверить. Вы смогли... Я так боялась из-за этой статьи...
- Забудьте о ней. А где сейчас Саша?
- Я не знаю, я думала, у вас. - Она забеспокоилась. - Я позвоню...
- Потом, сначала деньги. Получите и позвоните. Будет сюрприз.
- Мне все ещё не верится... Знаете, вызов уже пришел. Как все вовремя. Не могу поверить. Вы просто маг, Дмитрий Иванович...
- Да зови ты меня просто Дима. Мы же друзья с Сашкой... Ну, поехали?
Она секунду поколебалась, поспешно сложила в стол бумаги и накинула плащ.
В машине Саранцев был напряжен и молчалив, он то следил за дорогой, то бросал быстрые, короткие взгляды на соседку. Полы её плаща разъехались, короткая юбка едва прикрывала ноги. Лена, погрузившись в свои мысли, в проснувшиеся надежды, не замечала этих взглядов.
Они подкатили к подъезду многоэтажного дома из светлого кирпича и поднялись на восьмой этаж. Саранцев открыл дверь, пропустил Елену вперед и внимательно оглядел лестничную площадку. Дом словно вымер: ни стука, ни звука.
В просторной прихожей он включил свет, и Елена огляделась. Стены были не в обоях, а выложены светлым деревом, по углам горели выполненные в виде факелов красноватые бра. В гостиной, куда они вошли, стояла итальянская мебель: изящная стенка, заполненная книгами и какими-то невиданными безделушками, розовые обои, мягкая розовая тройка - диван и два кресла, круглый тонконогий столик с позолотой. Такую мебель она видела только в кино. Саранцев приоткрыл балконную дверь, в комнату хлынул свежий воздух.
- Уже начали топить, проветрим, не возражаешь, Лена? Извини, я уж тебя так, по-простому. Все-таки мы, конечно, северяне, моржи. В Африке нам труба. Пить хочешь?
- Не откажусь, спасибо, Дмитрий Иванович.
- Ну вот, опять Дмитрий Иванович...
- Извините, Дима. - Она засмеялась неуверенно, все ещё не находя нужного тона. Неужели наконец кончатся её денежные мытарства...
Он вышел и вернулся с кожаным кейсом и большим бурым мишкой в русской расшитой косоворотке и кушаке.
- Садись, - он показал на диван. - Иначе упадешь.
Он открыл крышку, и Елена увидела пачки серо-зеленых банкнот. Множество пачек. Саранцев небрежно отделил три с половиной пачки, выложил их на столик и убрал кейс.
- Тридцать пять тысяч. Тридцать - дочери, пять - тебе. Энзэ, мало ли что.
- Я... Мне все ещё не верится.
- Сотенные, триста пятьдесят штук, одна к одной. На, ощути, - он протянул ей одну из них.
Она повертела её в ладонях - увесистую, плотную, словно книга, и положила обратно.
- У меня будет к тебе просьба. Передашь моему коллеге в Германии вот этого плюшевого красавца. Он коллекционер, собирает всякую экзотику. Дочке дашь, если руки будут заняты, он легкий.
- Прелесть какая, конечно, передам.
- А теперь обмоем это дело. - Саранцев вышел и вернулся с бутылкой шампанского, яркой коробкой конфет и двумя сверкающими фужерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36