Он увидел, что шары лежат как раз на одной прямой с лузой, и показал на эту линию кием:
— Могу я ударить так?
— Конечно.
— Но это значит, что я выиграл?
— Пока — нет, — сказал Домбровский. — Вам кажется, что шар покатится прямиком в лузу? Вас ждет большое разочарование. Если бы все было так просто… Но вы бейте, бейте, сейчас сами все увидите. Только возьмите подставку, с ней вам будет удобнее.
— Мне и так удобно.
Степан, держа кий одной рукой, легонько толкнул красный шар. Тот покатился, стукнулся о желтый — и князь только развел руками:
— Браво, мистер Такер. Быстро же вы со мной справились. Но это был удар фехтовальщика, а не бильярдиста.
Шериф Палмер засмеялся:
— Эх, князь! Дайте Такеру кольт вместо кия, он справится еще быстрее.
— Давайте сыграем по-настоящему. — Князь живо расставлял шары. — Кажется, из вас может получиться приличный соперник.
— Простите, но не сейчас. — Степан отдал кий Домбровскому. — Может быть, когда-нибудь я и захочу этим заняться. Но сейчас мне жаль тратить время. Эта игра слишком проста и ничему не учит.
Князь недовольно нахмурился и поставил кий в гнездо.
— Вам надо играть в русский бильярд. А эти ваши "пул" и "снукер" действительно детская забава. Вы, американцы, слишком любите облегчать себе жизнь. И игры ваши такие же, облегченные, чтобы особо не напрягаться. Ну, где это видано, чтобы катнуть шар вдоль борта — и он падает в лузу!
— Мы любим комфорт, но дело не в этом, — возразил Степан, чувствуя себя обязанным вступиться за американцев. — Да, пул — не слишком сложная игра, поэтому розыгрыш партии не затягивается, и партнеры сменяются быстро. В результате за вечер все успевают наиграться. А в русском бильярде, как я слышал, можно биться часами. Так что ваш бильярд — для аристократов, а пул — игра народная.
— Не столько народная, сколько коммерческая, — назидательно произнес Домбровский. — Как вы верно изволили заметить, за вечер сменяется множество участников, и каждый оставляет денежки в кассе заведения. Значит, чем проще игра, тем выше доход владельца стола.
— Мой образованный товарищ отравлен социалистическими идеями и во всем видит материальную сторону, — сказал Салтыков. — Но мне не хочется вас так легко отпускать, Такер. Какие игры вы предпочитаете? Карты и кости не в счет. Скачки? Может быть, устроим соревнование по стрельбе?
Шериф Палмер расхохотался, расплескав пиво:
— Стивен недавно уже выиграл одно такое соревнование. Получил главный приз.
— Нет, в самом деле, — сказал Домбровский. — Мы умираем от скуки, и нам еще до самой Пасхи придется торчать здесь. Или вы хотите, чтобы в вашем городе не осталось ни капли спиртного?
— Насчет этого не беспокойтесь, выпивкой мы вас обеспечим, — пообещал шериф. — Ваши парни ведут себя прилично, не задираются. Если человек умеет пить, почему бы не налить ему столько, сколько он способен оплатить?
— И куда вы двинетесь после Пасхи? — спросил Гончар, вернувшись к стойке.
Салтыков уселся рядом, и бармен тут же подвинул к нему бутылку виски.
— Туда, где нас нет, — сказал князь, наполняя стопку. — Хотим отыскать свободный уголок земли, мало-мальски пригодный для землепашества. Вот дождемся одного человека, да и тронемся потихоньку.
— Вы неисправимый оптимист, ваша светлость, — сказал Домбровский. — Дождемся? Я уже не надеюсь на это. Если бы этот человек существовал в природе, он бы встретил нас в Маршал-Сити, как и было условленно. Скажите, Такер, сколько дней идет телеграмма до Филадельфии?
— Дней? Обычно ее получают через несколько часов после отправления.
— Слышали, князь? Мы отправили телеграмму две недели назад, и ни ответа ни привета.
Салтыков залпом выпил виски и закусил соленым орешком.
— Из чего же они гонят такую бурду? — пробормотал он по-русски и, снова перейдя на английский, ответил Домбровскому: — Я уверен, что доктор Фарбер сейчас слишком занят. Но как только он освободится, мы получим ответ. Больше того, я уверен, что он сам приедет сюда, как и обещал.
Степан хотел сказать, что доктор Фарбер теперь живет в Денвере, а не в Филадельфии. Но удержался. "Надо будет завтра с утра отбить телеграмму профессору, — подумал он. — Будет приятно увидеть старика, когда он приедет к своим российским партнерам. Еще приятнее будет, если и маленькая разбойница увяжется за папочкой. Она ведь привыкла держаться рядом с отцом".
— А если ваш профессор не приедет? — спросил Домбровский.
— Значит, отгуляем Пасху и отправимся без него. — Салтыков снова наполнил стопку. Он выпил уже половину бутылки, но выглядел совершенно трезвым. — Я не расслышал вашего ответа, Такер. Ну что, пока мы еще здесь, устроим скачки?
— Без меня. Слишком много работы.
— Жаль, что вы не хотите заняться бильярдом, — сказал Домбровский. — У вас явные способности. Скажите, вы сами догадались, что бить надо точно в центр, или это вышло случайно? Вы рассчитали траекторию?
— Не знаю, — признался Гончар. — Когда целишься, не думаешь ни о чем. Просто видишь мишень. И заранее представляешь, как ты в нее попал. Вот и все. И неважно, чем ты попадешь — пулей, стрелой или бильярдным шаром. Нужна уверенность. И никаких мыслей.
— Уверенность приходит с опытом. Похоже, вы сожгли не один ящик патронов. Вы охотник? Или бывший военный?
— Я торгую обувью.
Наутро, отправив телеграмму профессору, Степан получил в банке деньги и оправился в лагерь в сопровождении нескольких грузовых фургонов. Переправляясь через реку, он увидел, как ниже по течению салтыковские казаки купают лошадей. Несмотря на довольно прохладный день, они резвились в реке голышом. Выбегая из ледяной воды, казаки стремглав неслись к костру, дымившему на песчаном берегу, прыгали на одной ноге, толкались и боролись, совсем как озорные мальчишки. Гончар живо вспомнил, как и сам в детстве, с нетерпением дождавшись теплого апрельского солнца, уезжал с пацанами в Лисий Нос и там плескался на мелководье и точно так же прыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха… "Как жаль, что я не с ними, — подумал он. — Скоро они уедут, и я больше никогда не услышу русской речи. Как бы самому не разучиться говорить на родном языке".
7. РУКА И СЕРДЦЕ
Прошла еще неделя. От города уже протянулась накатанная дорога, и, заметив из лагеря поднятую пыль, по ее виду можно было заранее угадать, кого еще следует ждать к обеду — новый отряд эмигрантов, или возчиков рельсов, или одинокого всадника.
В пятницу Степан объезжал участок, где китайцы утрамбовывали засыпанный песком овражек. Обычно на Западе не тратили время на такие работы. Здесь предпочитали укладывать шпалы прямо на землю, сняв только слой дерна. Мелкие промоины заваливали ветками, а овраги просто обходили. Линия получалась со множеством поворотов, и такая методика очень нравилась поставщикам рельсов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Могу я ударить так?
— Конечно.
— Но это значит, что я выиграл?
— Пока — нет, — сказал Домбровский. — Вам кажется, что шар покатится прямиком в лузу? Вас ждет большое разочарование. Если бы все было так просто… Но вы бейте, бейте, сейчас сами все увидите. Только возьмите подставку, с ней вам будет удобнее.
— Мне и так удобно.
Степан, держа кий одной рукой, легонько толкнул красный шар. Тот покатился, стукнулся о желтый — и князь только развел руками:
— Браво, мистер Такер. Быстро же вы со мной справились. Но это был удар фехтовальщика, а не бильярдиста.
Шериф Палмер засмеялся:
— Эх, князь! Дайте Такеру кольт вместо кия, он справится еще быстрее.
— Давайте сыграем по-настоящему. — Князь живо расставлял шары. — Кажется, из вас может получиться приличный соперник.
— Простите, но не сейчас. — Степан отдал кий Домбровскому. — Может быть, когда-нибудь я и захочу этим заняться. Но сейчас мне жаль тратить время. Эта игра слишком проста и ничему не учит.
Князь недовольно нахмурился и поставил кий в гнездо.
— Вам надо играть в русский бильярд. А эти ваши "пул" и "снукер" действительно детская забава. Вы, американцы, слишком любите облегчать себе жизнь. И игры ваши такие же, облегченные, чтобы особо не напрягаться. Ну, где это видано, чтобы катнуть шар вдоль борта — и он падает в лузу!
— Мы любим комфорт, но дело не в этом, — возразил Степан, чувствуя себя обязанным вступиться за американцев. — Да, пул — не слишком сложная игра, поэтому розыгрыш партии не затягивается, и партнеры сменяются быстро. В результате за вечер все успевают наиграться. А в русском бильярде, как я слышал, можно биться часами. Так что ваш бильярд — для аристократов, а пул — игра народная.
— Не столько народная, сколько коммерческая, — назидательно произнес Домбровский. — Как вы верно изволили заметить, за вечер сменяется множество участников, и каждый оставляет денежки в кассе заведения. Значит, чем проще игра, тем выше доход владельца стола.
— Мой образованный товарищ отравлен социалистическими идеями и во всем видит материальную сторону, — сказал Салтыков. — Но мне не хочется вас так легко отпускать, Такер. Какие игры вы предпочитаете? Карты и кости не в счет. Скачки? Может быть, устроим соревнование по стрельбе?
Шериф Палмер расхохотался, расплескав пиво:
— Стивен недавно уже выиграл одно такое соревнование. Получил главный приз.
— Нет, в самом деле, — сказал Домбровский. — Мы умираем от скуки, и нам еще до самой Пасхи придется торчать здесь. Или вы хотите, чтобы в вашем городе не осталось ни капли спиртного?
— Насчет этого не беспокойтесь, выпивкой мы вас обеспечим, — пообещал шериф. — Ваши парни ведут себя прилично, не задираются. Если человек умеет пить, почему бы не налить ему столько, сколько он способен оплатить?
— И куда вы двинетесь после Пасхи? — спросил Гончар, вернувшись к стойке.
Салтыков уселся рядом, и бармен тут же подвинул к нему бутылку виски.
— Туда, где нас нет, — сказал князь, наполняя стопку. — Хотим отыскать свободный уголок земли, мало-мальски пригодный для землепашества. Вот дождемся одного человека, да и тронемся потихоньку.
— Вы неисправимый оптимист, ваша светлость, — сказал Домбровский. — Дождемся? Я уже не надеюсь на это. Если бы этот человек существовал в природе, он бы встретил нас в Маршал-Сити, как и было условленно. Скажите, Такер, сколько дней идет телеграмма до Филадельфии?
— Дней? Обычно ее получают через несколько часов после отправления.
— Слышали, князь? Мы отправили телеграмму две недели назад, и ни ответа ни привета.
Салтыков залпом выпил виски и закусил соленым орешком.
— Из чего же они гонят такую бурду? — пробормотал он по-русски и, снова перейдя на английский, ответил Домбровскому: — Я уверен, что доктор Фарбер сейчас слишком занят. Но как только он освободится, мы получим ответ. Больше того, я уверен, что он сам приедет сюда, как и обещал.
Степан хотел сказать, что доктор Фарбер теперь живет в Денвере, а не в Филадельфии. Но удержался. "Надо будет завтра с утра отбить телеграмму профессору, — подумал он. — Будет приятно увидеть старика, когда он приедет к своим российским партнерам. Еще приятнее будет, если и маленькая разбойница увяжется за папочкой. Она ведь привыкла держаться рядом с отцом".
— А если ваш профессор не приедет? — спросил Домбровский.
— Значит, отгуляем Пасху и отправимся без него. — Салтыков снова наполнил стопку. Он выпил уже половину бутылки, но выглядел совершенно трезвым. — Я не расслышал вашего ответа, Такер. Ну что, пока мы еще здесь, устроим скачки?
— Без меня. Слишком много работы.
— Жаль, что вы не хотите заняться бильярдом, — сказал Домбровский. — У вас явные способности. Скажите, вы сами догадались, что бить надо точно в центр, или это вышло случайно? Вы рассчитали траекторию?
— Не знаю, — признался Гончар. — Когда целишься, не думаешь ни о чем. Просто видишь мишень. И заранее представляешь, как ты в нее попал. Вот и все. И неважно, чем ты попадешь — пулей, стрелой или бильярдным шаром. Нужна уверенность. И никаких мыслей.
— Уверенность приходит с опытом. Похоже, вы сожгли не один ящик патронов. Вы охотник? Или бывший военный?
— Я торгую обувью.
Наутро, отправив телеграмму профессору, Степан получил в банке деньги и оправился в лагерь в сопровождении нескольких грузовых фургонов. Переправляясь через реку, он увидел, как ниже по течению салтыковские казаки купают лошадей. Несмотря на довольно прохладный день, они резвились в реке голышом. Выбегая из ледяной воды, казаки стремглав неслись к костру, дымившему на песчаном берегу, прыгали на одной ноге, толкались и боролись, совсем как озорные мальчишки. Гончар живо вспомнил, как и сам в детстве, с нетерпением дождавшись теплого апрельского солнца, уезжал с пацанами в Лисий Нос и там плескался на мелководье и точно так же прыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха… "Как жаль, что я не с ними, — подумал он. — Скоро они уедут, и я больше никогда не услышу русской речи. Как бы самому не разучиться говорить на родном языке".
7. РУКА И СЕРДЦЕ
Прошла еще неделя. От города уже протянулась накатанная дорога, и, заметив из лагеря поднятую пыль, по ее виду можно было заранее угадать, кого еще следует ждать к обеду — новый отряд эмигрантов, или возчиков рельсов, или одинокого всадника.
В пятницу Степан объезжал участок, где китайцы утрамбовывали засыпанный песком овражек. Обычно на Западе не тратили время на такие работы. Здесь предпочитали укладывать шпалы прямо на землю, сняв только слой дерна. Мелкие промоины заваливали ветками, а овраги просто обходили. Линия получалась со множеством поворотов, и такая методика очень нравилась поставщикам рельсов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81