- Вы не виноваты, - говорю я. - Это я ехал, не соблюдая никаких правил. Я просто не ждал, что на такой улице появится машина. И если милиция будет спрашивать...
- Костя, милиция не будет спрашивать, если вы сами не заявите.
- Да я бы и не заявлял, я же даже номера машины не видел!
Цепочка тихо звякнула, улегшись на ладонь парня. Он взглянул на Эмму и качнул головой. "Говорил же я тебе..." - прочел я этот жест.
- Мы ведь не убежали с места аварии, - продолжила Эмма. - Мы оказали вам первую помощь, привезли сюда, договорились с Ильей Сергеевичем... Я это к тому, что надо все решить благородно...
Господи, если бы она догадывалась, что и так совершила благородный поступок. В старой своей жизни я готов был сам броситься мордой на бордюрные камни.
- Вы студент, да?
Я неопределенно пожал плечами, и Эмма это поняла по-своему:
- И подрабатываете где-то, наверное. А теперь физических нагрузок, врач сказал, вам месяца два-три придется избегать. В общем... Только без обид, хорошо? Толик!
Толик достал из куртки бумажник, молча протянул женщине.
- Я думаю, мы разойдемся с миром и не испортим отношений. Это вам. Если потребуется еще какая помощь, здесь, внутри, визитная карточка. Звоните.
Они ушли не оглядываясь.
В кошельке лежали пятидесятитысячные купюры. Я даже не пересчитывал их, отложил это занятие на потом. Просто отметил, что кошелек тугой.
6
Пересчитал деньги лишь вечером, когда остался один в палате (Федор Савельевич умчался в беседку на свидание с невестой). Десять "лимонов". Неплохо. Выходит, можно подрабатывать, бросаясь с велосипедом на бамперы проезжающих машин. А я чуть не свалял дурака, когда не соглашался в тот день приехать на работу на велосипеде. Это меня Макс уговорил, чтобы я во вторник покрутил педали. Мне до моей автомастерской - четыре остановки на троллейбусе, какого черта буду я таскаться с велосипедом? Но Макс настоял: "Нужно, очень нужно. Потом объясню". Попросил, чтобы после работы я заехал к нему. Там уже все наши были в сборе.
- Я договорился с оптовиком, что мы ему опытную, так сказать, партию сегодня подвезем. Он человек умный, рисковать не хочет. И ты, Костя, на драндулете поедешь по Третьей Сигнальной до старого универсама. Там есть киоск Союзпечати, не работает, коробка одна, и у этого киоска должен будет стоять плюгавенький такой мужичок. Он тебя по велику опознает, а ты его по плюгавости.
Макс вытащил из стола красочную конфетную коробку, раскрыл ее:
- Смотрите все, чтоб без дураков. Кольца, перстни, цепочки...
- Да ладно тебе.
- Ну и хорошо.
Он завернул коробку в одну газету, потом во вторую, крест-накрест перевязал веревкой.
- Закрепишь на багажнике и... А пока давайте по пять капель. Колбаса, хлеб, минералка. - Он стал вытаскивать продукты из своего портфеля, раскладывать их на столе. - А конфетная коробочка пусть пока в столе полежит...
Выпили по одной, по второй хорошего коньяку из маленьких хрустальных стопок. Поразмышляли о том, что делать с пленницей. В принципе она о нас ничего не знает, доверительных разговоров мы при ней не вели, можно усадить ее в машину, поплутать по городу и выпустить. А можно попытаться узнать, чья она дочь. Авось и с нее навар получим.
- Я поговорю с ней по душам, - сказал Макс. - Все спокойненько выведаю... Но завтра. Сегодня, Санек, ты с ней побудешь здесь - никакого хамства, предупреждаю! А Костя прямо сейчас поедет к оптовику.
Конфетная коробка, завернутая в газеты, перекочевала из стола в мои руки.
- Он мне за нее деньги должен дать, да?
- Кто? - непонимающе взглянул на меня Макс. - Ах, ты вот о ком. Нет, он тебе ничего не даст, - и Макс почему-то заулыбался. - Ничего не даст. Деньги потом будут. Езжай.
Так я очутился на Третьей Сигнальной улице. До старого универсама оставалось проехать полтора квартала, когда на меня вылетел серый "вольво".
7
Падунец сидел у окна и философствовал на тему, что никогда не поздно начинать новую жизнь. Дело даже не в том, что он создает новую семью. В другом дело. Он, Падунец, все годы мечтал быть материально независимым. Тяжелыми путями шел к этому. На воле - РУДУ мыл, в неволе - лес валил. Было такое. Потому что законы наши не допускали, чтобы человек был независимым. Ни в финансовом, ни в других планах. Законы ковали из человека раба, уничтожали его как личность. Надо было их обходить...
- Я не слишком сложно говорю?
Федор Савельевич говорит не сложно, даже малость топорно, но доходчиво. Пусть никого не волнует, как он добыл первоначальный капитал. Тут одно сказать можно: никого не убивал, крови на деньгах нет. Добыл - и все тут. Потом рискнул, вложил всю сумму в одно дельце, получил сумасшедший навар, такой, что и сам не ожидал. Тогда, три года назад, это было возможно. Жадность не сгубила, вовремя остановился, снял все деньги, нашел для них уже новые обороты и ни разу не ошибся.
- Теперь вот, парень, будет у меня свое дело. Без всяких случайностей жить начну. Хватит случайностей! Налоги - и те до копеечки пусть у меня высчитывают, на хитрости не пойду. Буду платить и получать. И знать, за что плачу и за что получаю. Ты мне Гнусавого найдешь?
Мы сидели в палате и пили водку. Врача, Илью Сергеевича, волновали только наши болячки, всего остального он как бы не замечал, и больничного режима как такового тут не было. Да и зачем он в маленькой платной больнице, где лежат вполне зрелые и соображающие люди?!
К тому же для пития был повод: Федор Савельевич, залечив задницу, ждал, когда за ним приедет невеста и увезет домой. Он и поставил отходную. Коньяк не пил, терпеть не мог: "Уже не перестроюсь, хоть и надо бы для антуража. Вырос ведь на беленькой". Водка была хорошая, "Кремлевская", она-то и развязала мне язык:
- Я никого искать не буду. Кто мне эту кличку дал - узнаю, поговорю с ним. Я тот человек, которого вы ищете, я, понимаете?
- Ты - Гнусавый?
- Покончено с Гнусавым. И вообще со всем покончено. Я тоже начну новую жизнь.
- У тебя, парень, и старой еще за плечами не было.
- Ну да!
- Ладно, это не мое дело. Ты приходишь ко мне? Не обижу, даю слово! У меня, знаешь, какое слово?! Железо! Мы с тобой, парень, такой сервис организуем! Ну какой только можно! Чего тебе надо для этого?
- Набросать на листке? - Я потянулся к авторучке.
- Нет, по пьянке ничего не надо делать. Запиши лучше мой адрес, телефон, и когда выпишешься - приезжай.
Синяки сходили с лица быстро, Бабашвили накануне мне сказал, что дня через четыре я, если очень того хочу, могу уехать домой.
- Потом приедете, вынем у вас скобочку из скулы, кое-что подшлифуем... Но, повторяю, это если вы очень хотите от нас уехать. Я бы не советовал. Побудьте здесь еще недели две до конца лечения.
Меня страшно тяготило безделье, я не привык валяться просто так, даже этот рай мне уже наскучил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27