Обывателю даже скучно становилось, если в течение недели на ТВ не сообщало об очередном заказном убийстве.
Весна 2000... Выбрала нового Президента и в мае предстояла его инаугурация. Лизоблюды и холуи высших эшелонов власти уже принялись пинать ногами Старого Президента, забыв начисто, сколь много он сделал и сколь много принял на себя ответственности.
С новым, молодым Президентом связывали все надежды на грядущую прекрасную жизнь, которая в целом по стране ныне была на грани нищенской.
Интеллигенция относилась к новому, Президенту с некоторой недоверчивостью - помнили его прошлое, которое прошло на службе в структуре КГБ.
Смертность продолжала превышать рождаемость - Россия вымирала.
Финансисты, экономисты, банкиры и просто бизнесмены любого калибра с ужасом вспоминали дефолт 1998 года, когда банкротство фирм и банков ( в черном августе месяце) за несколько дней приобрело массовый характер словно мор прокатился по всем экономическим структурам. Но ныне положение несколько исправилось, поднялись мировые цены на нефть (до тридцати пяти долларов за баррель, т.е. за 148 литров) и нанесенные дефолтом раны потихоньку залечивались.
Несколько раз осторожно увеличивали пенсии.
Выплачивали внешние долги и тут же, где можно, - набирали новые.
Программа зарубежных инвестиций шла туго - иностранный капитал не торопился вливаться в российскую промышленность. Капиталистам, этим буржуям и кровопийцам, внутреннее положение в России всё ещё казалось шатким, ненадежным, а потому и недостойным для масштабного бизнеса.
Украина беззастенчиво воровала транзитный через её территорию российский газ - направляемый в Западную Европу. А за тот газ, который получали официально, - тоже не платили. Поскольку хохлы обнищали более России - даже и сала не осталось.
Криминальные структуры, словно метастазы раковой опухоли, пронзили все сферы жизни. По уровню коррумпированности Россия занимала одно из первых мест в мире, уступая лишь нескольким странам Африки и Южной Америки.
Исторически пьяная, алкогольная, водочная Россия неожиданно для себя подверглась очередной напасти - волна наркомании нахлынула с Юга и Востока и достигла Заполярья.
Продолжалась война с непокорной Чечней - боевые действия теперь сдержанно именовались "анте террористической операцией"
Не прекращалась "утечка мозгов" - все кто мог, специалисты престижных и нужных профессий стремились выскочить за границу, полагая, что там их ждет несказанное счастье. Кое кто на чужбине и добивался успеха, но незначительных масштабов.
Государственная Дума, которую в обществе предельно не уважали, принимала "Закон о пчеловодстве" и никак не могла решить земельного вопроса - можно продавать, покупать землю, или нельзя.
Десятилетие породило десятки блистательных имен людей, сверкающих на трибунах и экранах ТВ - большинство из них канули в Лету, будто их и не было.
Ждали больших перемен - ждали уже пятнадцать лет, со времен объявленной "перестройки" ещё в эпоху СССР.
И как всегда, русский человек принимал действительность за кошмарный сон, а солнечные, радостные сны - за действительность.
глава 3. Вступительный взнос.
Когда Валентин толкнулся в высокие дубовые двери кафе "Орион" - они оказались запертыми и мало того, за стеклом висела табличка "Закрыто. Санитарный час."
Однако, Валентин и растеряться не успел, как двери распахнулись и швейцар в галунах спросил вежливо.
- Господин Рагозин?
- Да.
- Прошу. Вас ждут-с.
Валентин прошел в большой, чистый и пустой зал, не сразу разглядел, что в дальнем темном углу, лицом к дверям, за большим столом сидит какая-то плохо различимая фигура. Фигура помахала ему рукой и Валентин пересек зал.
- Добрый день. - сказал Валентин.
Фигура не встала из-за стола, не протянула руки. Фигура посмотрела на свои часы и произнесла одобрительно.
- Ты - точен. Это хорошо.
И протянул узкую, сухую руку, покрытую старческими коричневыми крапинками:
- Я и есть Старостин Станислав Дмитриевич. Так меня и называй. "Старый", как я уже сказал - это в прошлом.
Валентин пожал вялую ладонь и присмотрелся. Собеседник, казалось, был очень стар, но тем не менее в широких костистых плечах, в выпирающих скулах и челюсти чувствовалась ещё сохранившаяся большая физическая сила. Но лицо было отталкивающим. Собственно говоря, это было лицо мертвеца. Казалось, что землистую морщинистую кожу попытались заштукатурить гипсом. За прорезью узкого рта поблескивал ряд чрезмерно ровных и красивых вставных зубов. Мощный череп венчала грива черных с сильной проседью волос и Валентин сразу понял, что это - парик. Буйные молодые волосы не вязались с остальным обликом Старого. Но именно эти волосы, вставные зубы и серые холодные глаза с прищуром - ещё жили. Все остальное в портрете Старого было мумифицированным и Валентин подумал, что где-то неподалеку должны быть его инвалидная коляска и дежурная медсестра с клизмой.
Однако, опять несоответствие - голос Старого был густым, без старческой немощности и дребезжания:
- Я думал, что ты постарше. А ты ещё сопляк.
Валентин подхватил грубый тон.
- Каков уж есть. Так как мне тебя назвать - по имени-отчеству или все-таки Старым?
- Бестолковый... Называй господином Старостиным. И давай не выпендриваться. Нам с тобой дело надо делать. И то, что ты молодой, меня не пугает. Это пройдет.
Никакой деликатности, с которой Старый разговаривал по телефону - и следа не было. Теперь он придерживался того стиля разговора, который был ему привычен в общении со своими "шестерками", а именно таковые его и окружали, что Валентин понял сразу. Этот человек добился главной цели в своей жизни - Власти, Власти с большой буквы. Начинал с уголовных кругов, а теперь, волею времени, - легализовался. И опять жаждал власти.
Общался, скорее всего, только с теми, кто был слабее его, кто был в подчинении. А когда вынужден был сталкиваться с теми, кто обладал ещё большей Властью, то перед ними он пресмыкался, поскольку в его жизни было только два непреложных и суровых метода существование - властвовать или пресмыкаться. Какое там к черту блатное братство!
Старый перекинул через стол карточку меню и предложил.
- Пообедаем. Заказывай, что пожелаешь. Я угощаю.
Валентин взял карточку и покосился на обед Старого, уже доставленный к столу. Не хило. Ведерочка с красной икоркой. Ведерочко с черной паюсной икоркой. Графинчик коньяка и бутылка шампанского. Дюжина крупных королевских креветок и поджаренный хлеб. Наполовину обглоданный банан и лимон, припудренный сахаром. Затейливый кофейник и фарфоровая чашка.
Бесшумно подскочил официант, который от угодливости только что на коленки не встал:
- Чего пожелаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Весна 2000... Выбрала нового Президента и в мае предстояла его инаугурация. Лизоблюды и холуи высших эшелонов власти уже принялись пинать ногами Старого Президента, забыв начисто, сколь много он сделал и сколь много принял на себя ответственности.
С новым, молодым Президентом связывали все надежды на грядущую прекрасную жизнь, которая в целом по стране ныне была на грани нищенской.
Интеллигенция относилась к новому, Президенту с некоторой недоверчивостью - помнили его прошлое, которое прошло на службе в структуре КГБ.
Смертность продолжала превышать рождаемость - Россия вымирала.
Финансисты, экономисты, банкиры и просто бизнесмены любого калибра с ужасом вспоминали дефолт 1998 года, когда банкротство фирм и банков ( в черном августе месяце) за несколько дней приобрело массовый характер словно мор прокатился по всем экономическим структурам. Но ныне положение несколько исправилось, поднялись мировые цены на нефть (до тридцати пяти долларов за баррель, т.е. за 148 литров) и нанесенные дефолтом раны потихоньку залечивались.
Несколько раз осторожно увеличивали пенсии.
Выплачивали внешние долги и тут же, где можно, - набирали новые.
Программа зарубежных инвестиций шла туго - иностранный капитал не торопился вливаться в российскую промышленность. Капиталистам, этим буржуям и кровопийцам, внутреннее положение в России всё ещё казалось шатким, ненадежным, а потому и недостойным для масштабного бизнеса.
Украина беззастенчиво воровала транзитный через её территорию российский газ - направляемый в Западную Европу. А за тот газ, который получали официально, - тоже не платили. Поскольку хохлы обнищали более России - даже и сала не осталось.
Криминальные структуры, словно метастазы раковой опухоли, пронзили все сферы жизни. По уровню коррумпированности Россия занимала одно из первых мест в мире, уступая лишь нескольким странам Африки и Южной Америки.
Исторически пьяная, алкогольная, водочная Россия неожиданно для себя подверглась очередной напасти - волна наркомании нахлынула с Юга и Востока и достигла Заполярья.
Продолжалась война с непокорной Чечней - боевые действия теперь сдержанно именовались "анте террористической операцией"
Не прекращалась "утечка мозгов" - все кто мог, специалисты престижных и нужных профессий стремились выскочить за границу, полагая, что там их ждет несказанное счастье. Кое кто на чужбине и добивался успеха, но незначительных масштабов.
Государственная Дума, которую в обществе предельно не уважали, принимала "Закон о пчеловодстве" и никак не могла решить земельного вопроса - можно продавать, покупать землю, или нельзя.
Десятилетие породило десятки блистательных имен людей, сверкающих на трибунах и экранах ТВ - большинство из них канули в Лету, будто их и не было.
Ждали больших перемен - ждали уже пятнадцать лет, со времен объявленной "перестройки" ещё в эпоху СССР.
И как всегда, русский человек принимал действительность за кошмарный сон, а солнечные, радостные сны - за действительность.
глава 3. Вступительный взнос.
Когда Валентин толкнулся в высокие дубовые двери кафе "Орион" - они оказались запертыми и мало того, за стеклом висела табличка "Закрыто. Санитарный час."
Однако, Валентин и растеряться не успел, как двери распахнулись и швейцар в галунах спросил вежливо.
- Господин Рагозин?
- Да.
- Прошу. Вас ждут-с.
Валентин прошел в большой, чистый и пустой зал, не сразу разглядел, что в дальнем темном углу, лицом к дверям, за большим столом сидит какая-то плохо различимая фигура. Фигура помахала ему рукой и Валентин пересек зал.
- Добрый день. - сказал Валентин.
Фигура не встала из-за стола, не протянула руки. Фигура посмотрела на свои часы и произнесла одобрительно.
- Ты - точен. Это хорошо.
И протянул узкую, сухую руку, покрытую старческими коричневыми крапинками:
- Я и есть Старостин Станислав Дмитриевич. Так меня и называй. "Старый", как я уже сказал - это в прошлом.
Валентин пожал вялую ладонь и присмотрелся. Собеседник, казалось, был очень стар, но тем не менее в широких костистых плечах, в выпирающих скулах и челюсти чувствовалась ещё сохранившаяся большая физическая сила. Но лицо было отталкивающим. Собственно говоря, это было лицо мертвеца. Казалось, что землистую морщинистую кожу попытались заштукатурить гипсом. За прорезью узкого рта поблескивал ряд чрезмерно ровных и красивых вставных зубов. Мощный череп венчала грива черных с сильной проседью волос и Валентин сразу понял, что это - парик. Буйные молодые волосы не вязались с остальным обликом Старого. Но именно эти волосы, вставные зубы и серые холодные глаза с прищуром - ещё жили. Все остальное в портрете Старого было мумифицированным и Валентин подумал, что где-то неподалеку должны быть его инвалидная коляска и дежурная медсестра с клизмой.
Однако, опять несоответствие - голос Старого был густым, без старческой немощности и дребезжания:
- Я думал, что ты постарше. А ты ещё сопляк.
Валентин подхватил грубый тон.
- Каков уж есть. Так как мне тебя назвать - по имени-отчеству или все-таки Старым?
- Бестолковый... Называй господином Старостиным. И давай не выпендриваться. Нам с тобой дело надо делать. И то, что ты молодой, меня не пугает. Это пройдет.
Никакой деликатности, с которой Старый разговаривал по телефону - и следа не было. Теперь он придерживался того стиля разговора, который был ему привычен в общении со своими "шестерками", а именно таковые его и окружали, что Валентин понял сразу. Этот человек добился главной цели в своей жизни - Власти, Власти с большой буквы. Начинал с уголовных кругов, а теперь, волею времени, - легализовался. И опять жаждал власти.
Общался, скорее всего, только с теми, кто был слабее его, кто был в подчинении. А когда вынужден был сталкиваться с теми, кто обладал ещё большей Властью, то перед ними он пресмыкался, поскольку в его жизни было только два непреложных и суровых метода существование - властвовать или пресмыкаться. Какое там к черту блатное братство!
Старый перекинул через стол карточку меню и предложил.
- Пообедаем. Заказывай, что пожелаешь. Я угощаю.
Валентин взял карточку и покосился на обед Старого, уже доставленный к столу. Не хило. Ведерочка с красной икоркой. Ведерочко с черной паюсной икоркой. Графинчик коньяка и бутылка шампанского. Дюжина крупных королевских креветок и поджаренный хлеб. Наполовину обглоданный банан и лимон, припудренный сахаром. Затейливый кофейник и фарфоровая чашка.
Бесшумно подскочил официант, который от угодливости только что на коленки не встал:
- Чего пожелаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100