Были здесь и представители нескольких других рас, но большинство составляли, конечно, местные жители. Впрочем, их не всегда можно было отличить от людей. Обе расы и без того были похожи друг на друга, а поскольку кундалоанцы одевались по-соляриански…
Тордин удивленно покачал головой, вслушиваясь в разговоры.
— Ничего не понимаю! — сказал он Скоррогану, пытаясь перекричать шум. — Я знаю кундалоанский язык, но здесь…
— Ничего удивительного, — ответил Скорроган. — Почти все говорят по-соляриански, а местные языки быстро умирают.
Толстый солярианин в крикливом спортивном костюме кричал на невозмутимого местного лавочника, стоявшего перед магазинчиком:
— Эй, парень, дать местный сувенир, хоп-хоп…
— «Сто слов по-соляриански», — скривился Скорроган. Правда, это уже проходит, поскольку молодые кундалоанцы с детства учатся говорить правильно. Но туристы везде одинаковы. — Его рука непроизвольно потянулась за пистолетом.
Однако времена изменились, и сегодня уже не убивали только потому, что кто-то был тебе неприятен. Даже на Сконтаре это вышло из моды.
Турист повернулся и налетел на них.
— Простите! — вежливо воскликнул он. — Я должен быть внимательнее.
— Ничего, — пожал плечами Скорроган.
Солярианин тем временем перешел на правильный наархеймский:
— Мне действительно очень жаль. Вы позволите поставить вам по стаканчику?
— Пожалуй, не стоит, — ответил Скорроган, слегка нахмурившись.
— Что за планета! Отсталая, как… как Плутон. Отсюда я еду на Сконтар, хочу заключить пару контрактов. Вы, сконтариане, умеете делать дела.
Скорроган яростно фыркнул и отшатнулся, в сторону, волоча за собой Тордина. Когда они отъехали в модитаторе на несколько сотен метров, Тордин спросил:
— Куда делись твои хорошие манеры? Ведь он был с нами вполне вежлив. Может, у тебя врожденная ненависть к людям?
— Я люблю людей, — сказал Скорроган, — но ненавижу туристов-соляриан. Слава богу, этот подвид редко показывается на Сконтаре. Их бизнесмены, инженеры и ученые — очень милые люди, и я рад, что они будут все чаще приезжать к нам, но туристов я терпеть не могу.
— Почему?
Скорроган резким движением указал на горящую неоновую вывеску.
— Вот почему! — сказал он и перевел солярианские надписи:
ПОСЕТИТЕ ДРЕВНИЕ ХРАМЫ КУНДАЛОА!
ОРИГИНАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ
ПЕРВОБЫТНЫХ КУЛЬТУР МАУИРОА!
СКАЗОЧНОЕ ОЧАРОВАНИЕ ДРЕВНИХ ОБЫЧАЕВ!
ПОСЕТИТЕ СВЯТЫНЮ ВЫСШЕГО БОЖЕСТВА!
ПЛАТА ЗА ВХОД СНИЖЕНА! ДЛЯ ЭКСКУРСИЙ СКИДКА!
— Когда-то религия Мауироа что-то значила, — тихо сказал Скорроган. — Это была прекрасная и благородная вера, хотя и содержала ненаучные элементы. Впрочем, их можно было изменить. Но теперь слишком поздно: большинство кундалоанцев — неопантеисты или атеисты, а древние обряды совершают лишь для заработка. Они превратили их в балаган. Кундалоа сохранила древние памятники, фольклор, народные мелодии — остатки прежней культуры — и эксплуатирует их на потребу праздным зевакам, а это хуже, чем если бы их просто уничтожили.
— Я не понимаю, на что ты так злишься, — сказал Тордин. — Времена переменились. На Сконтаре тоже все по-новому.
— Но не так, как здесь. Посмотри вокруг себя: ты никогда не был в Солнечной Системе, но снимки видел не один раз, и должен заметить, что это — типичный солярианский город. Может, немного провинциальный, но типичный. И во всей Системе Аваики ты не найдешь города, который не был бы солярианским. Не найдешь и процветавших некогда искусства, литературы, музыки. Осталось дешевое подражание солярианским образцам или подделка под старину. Нет и науки, которая по своей сути не была бы солярианской, нет несолярианских машин, все меньше становится домов, которые можно отличить от шаблонного солярианского жилища. Распались родовые связи — основа местной культуры, а супружеские стали такими же случайными, как и на Земле. Исчезла былая привязанность к селу, молодежь рвется в города, чтобы заработать миллион абстрактных кредиток. На столах — продукция солярианских продовольственных фабрик, а местные блюда можно получить только в немногочисленных дорогих ресторанах. Нет больше сделанной штучно посуды, сотканных вручную тканей. Все носят то, что производят большие заводы. Нет прежних поэтов и бардов, да, впрочем, их никто и не стал бы слушать: все сидят у телевизоров. Нет философов араклейской или вранамаунской школ, их сменили посредственные комментаторы Рассела и Владимира Соловьева.
Скорроган замолчал, Тордин долго не отзывался, потом задумчиво произнес:
— Понимаю, к чему ты клонишь. Кундалоа превратилась в копию Земли!
— Причем в дурную копию! И это было неизбежно с момента, когда они приняли помощь землян. Тем самым они обрекли себя принять солярианскую культуру, науку, солярианскую экономику. Это был единственный образец, понятный для людей, а именно они руководили восстановлением; их культура давала хорошие результаты, и Кундалоа приняла ее с легкостью. А теперь слишком поздно: изменить ничего нельзя, да они и не хотят ничего изменять…
А знаешь ли ты, — добавил Скорроган после паузы, — что однажды такое уже случалось? Я знаю историю Солнечной Системы и историю Земли. Когда-то, еще до того, как люди добрались до других планет своей системы, на Земле существовали многочисленные культуры, сильно отличавшиеся друг от друга. Но в конце концов одна из них, культура Западной Области Земли, опираясь на технические достижения, подмяла под себя весь остальной мир. Запад стал образцом, ему все завидовали, перенимали его образ жизни, и когда Запад комунибудь помогал, он по существу копировал самого себя. Так погибли все самобытные культуры.
— И от этого ты хотел нас уберечь? — спросил Тордин. Я понял твою точку зрения. Однако подумай, достаточно ли ценно прошлое, чтобы платить за него миллионами жизней и годами лишений?
— Ценно не прошлое, а будущее! Мы обязаны были жить, развиваться, развивать науку! Но почему по чужому образцу? Неужели, чтобы выжить, мы должны были стать существами второго сорта?! Ни одна гуманоидная раса не станет настоящими людьми — слишком различны наши психологии, инстинкты, образы жизни. Мы не стали духовными сателлитами Солнечной Системы, не погибли как нация. И в этом я вижу свою величайшую заслугу перед Сконтаром!
Старик улыбнулся и, помолчав, закончил:
— И я сделал это. Риск был страшный, но это удалось. Результаты ты знаешь: Дирин развил семантику, которую с самого начала высмеивали солярианские ученые. Мы создали четырехориентированные корабли, которые они считали невозможными, и сейчас бороздим Галактику не хуже их. Мы развили психосимволизм, свойственный лишь нашей расе, внедрили новый тип сельского хозяйства… И при этом сохранили искусства, архитектуру, язык.
1 2 3 4 5 6 7 8
Тордин удивленно покачал головой, вслушиваясь в разговоры.
— Ничего не понимаю! — сказал он Скоррогану, пытаясь перекричать шум. — Я знаю кундалоанский язык, но здесь…
— Ничего удивительного, — ответил Скорроган. — Почти все говорят по-соляриански, а местные языки быстро умирают.
Толстый солярианин в крикливом спортивном костюме кричал на невозмутимого местного лавочника, стоявшего перед магазинчиком:
— Эй, парень, дать местный сувенир, хоп-хоп…
— «Сто слов по-соляриански», — скривился Скорроган. Правда, это уже проходит, поскольку молодые кундалоанцы с детства учатся говорить правильно. Но туристы везде одинаковы. — Его рука непроизвольно потянулась за пистолетом.
Однако времена изменились, и сегодня уже не убивали только потому, что кто-то был тебе неприятен. Даже на Сконтаре это вышло из моды.
Турист повернулся и налетел на них.
— Простите! — вежливо воскликнул он. — Я должен быть внимательнее.
— Ничего, — пожал плечами Скорроган.
Солярианин тем временем перешел на правильный наархеймский:
— Мне действительно очень жаль. Вы позволите поставить вам по стаканчику?
— Пожалуй, не стоит, — ответил Скорроган, слегка нахмурившись.
— Что за планета! Отсталая, как… как Плутон. Отсюда я еду на Сконтар, хочу заключить пару контрактов. Вы, сконтариане, умеете делать дела.
Скорроган яростно фыркнул и отшатнулся, в сторону, волоча за собой Тордина. Когда они отъехали в модитаторе на несколько сотен метров, Тордин спросил:
— Куда делись твои хорошие манеры? Ведь он был с нами вполне вежлив. Может, у тебя врожденная ненависть к людям?
— Я люблю людей, — сказал Скорроган, — но ненавижу туристов-соляриан. Слава богу, этот подвид редко показывается на Сконтаре. Их бизнесмены, инженеры и ученые — очень милые люди, и я рад, что они будут все чаще приезжать к нам, но туристов я терпеть не могу.
— Почему?
Скорроган резким движением указал на горящую неоновую вывеску.
— Вот почему! — сказал он и перевел солярианские надписи:
ПОСЕТИТЕ ДРЕВНИЕ ХРАМЫ КУНДАЛОА!
ОРИГИНАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ
ПЕРВОБЫТНЫХ КУЛЬТУР МАУИРОА!
СКАЗОЧНОЕ ОЧАРОВАНИЕ ДРЕВНИХ ОБЫЧАЕВ!
ПОСЕТИТЕ СВЯТЫНЮ ВЫСШЕГО БОЖЕСТВА!
ПЛАТА ЗА ВХОД СНИЖЕНА! ДЛЯ ЭКСКУРСИЙ СКИДКА!
— Когда-то религия Мауироа что-то значила, — тихо сказал Скорроган. — Это была прекрасная и благородная вера, хотя и содержала ненаучные элементы. Впрочем, их можно было изменить. Но теперь слишком поздно: большинство кундалоанцев — неопантеисты или атеисты, а древние обряды совершают лишь для заработка. Они превратили их в балаган. Кундалоа сохранила древние памятники, фольклор, народные мелодии — остатки прежней культуры — и эксплуатирует их на потребу праздным зевакам, а это хуже, чем если бы их просто уничтожили.
— Я не понимаю, на что ты так злишься, — сказал Тордин. — Времена переменились. На Сконтаре тоже все по-новому.
— Но не так, как здесь. Посмотри вокруг себя: ты никогда не был в Солнечной Системе, но снимки видел не один раз, и должен заметить, что это — типичный солярианский город. Может, немного провинциальный, но типичный. И во всей Системе Аваики ты не найдешь города, который не был бы солярианским. Не найдешь и процветавших некогда искусства, литературы, музыки. Осталось дешевое подражание солярианским образцам или подделка под старину. Нет и науки, которая по своей сути не была бы солярианской, нет несолярианских машин, все меньше становится домов, которые можно отличить от шаблонного солярианского жилища. Распались родовые связи — основа местной культуры, а супружеские стали такими же случайными, как и на Земле. Исчезла былая привязанность к селу, молодежь рвется в города, чтобы заработать миллион абстрактных кредиток. На столах — продукция солярианских продовольственных фабрик, а местные блюда можно получить только в немногочисленных дорогих ресторанах. Нет больше сделанной штучно посуды, сотканных вручную тканей. Все носят то, что производят большие заводы. Нет прежних поэтов и бардов, да, впрочем, их никто и не стал бы слушать: все сидят у телевизоров. Нет философов араклейской или вранамаунской школ, их сменили посредственные комментаторы Рассела и Владимира Соловьева.
Скорроган замолчал, Тордин долго не отзывался, потом задумчиво произнес:
— Понимаю, к чему ты клонишь. Кундалоа превратилась в копию Земли!
— Причем в дурную копию! И это было неизбежно с момента, когда они приняли помощь землян. Тем самым они обрекли себя принять солярианскую культуру, науку, солярианскую экономику. Это был единственный образец, понятный для людей, а именно они руководили восстановлением; их культура давала хорошие результаты, и Кундалоа приняла ее с легкостью. А теперь слишком поздно: изменить ничего нельзя, да они и не хотят ничего изменять…
А знаешь ли ты, — добавил Скорроган после паузы, — что однажды такое уже случалось? Я знаю историю Солнечной Системы и историю Земли. Когда-то, еще до того, как люди добрались до других планет своей системы, на Земле существовали многочисленные культуры, сильно отличавшиеся друг от друга. Но в конце концов одна из них, культура Западной Области Земли, опираясь на технические достижения, подмяла под себя весь остальной мир. Запад стал образцом, ему все завидовали, перенимали его образ жизни, и когда Запад комунибудь помогал, он по существу копировал самого себя. Так погибли все самобытные культуры.
— И от этого ты хотел нас уберечь? — спросил Тордин. Я понял твою точку зрения. Однако подумай, достаточно ли ценно прошлое, чтобы платить за него миллионами жизней и годами лишений?
— Ценно не прошлое, а будущее! Мы обязаны были жить, развиваться, развивать науку! Но почему по чужому образцу? Неужели, чтобы выжить, мы должны были стать существами второго сорта?! Ни одна гуманоидная раса не станет настоящими людьми — слишком различны наши психологии, инстинкты, образы жизни. Мы не стали духовными сателлитами Солнечной Системы, не погибли как нация. И в этом я вижу свою величайшую заслугу перед Сконтаром!
Старик улыбнулся и, помолчав, закончил:
— И я сделал это. Риск был страшный, но это удалось. Результаты ты знаешь: Дирин развил семантику, которую с самого начала высмеивали солярианские ученые. Мы создали четырехориентированные корабли, которые они считали невозможными, и сейчас бороздим Галактику не хуже их. Мы развили психосимволизм, свойственный лишь нашей расе, внедрили новый тип сельского хозяйства… И при этом сохранили искусства, архитектуру, язык.
1 2 3 4 5 6 7 8