Медвежата плясали, кувыркались, стреляли в воздух. Сам Алекс тряс Слика и кричал:
— Нет! Не так! Кретин! Идиот! Не сейчас! Нужна подготовка! Нужно выслать разведку! Составить план!
Но было поздно. Пылкие поклонники выволокли его на улицу. В оглушительной какофонии Алекс не мог ничего разобрать, он только старался сохранить равновесие, прикрыв глаза и смутно различая мельтешение плюшевых медвежьих мордашек. Кто-то сунул ему револьвер, и он прицепил его к поясу. Все было как во сне. Потом кто-то протянул ему лассо, и Алекс с трудом разобрал слова:
— Зааркань себе мустанга, землянин, и пошли!
— Заарканить…
Сквозь туман в голове Алекс осознал, что стоит перед обширным загоном, в котором мечутся возбужденные шумом полудикие пони-рептилии.
— Давай! — кричали ему. — Чего ждешь!
Алекс посмотрел на стоявшего рядом ковбоя. Вроде бы бросить лассо не трудно — вот так держишь веревку, вращаешь петлю над головой и швыряешь вперед…
Он больно ударился о землю и сквозь поднявшуюся пыль увидел, что поймал в лассо самого себя.
Текс помог ему встать и отряхнуться.
— Дома… я редко езжу верхом, — пробормотал Алекс. Текс не ответил.
— Смотри, я поймал тебе коня! — прокричал другой хокас. Он натянул лассо. — Настоящий мустанг!
Алекс взглянул на мустанга, а тот — на него. Маленькие глазки рептилии злобно блестели. Алекс почему-то решил, что пони ему не нравится, и в будущем у них неизбежно возникнут личные конфликты. Впрочем, такое заключение могло быть слишком поспешным.
— Давай, поехали! — нетерпеливо крикнул Слик. Он восседал на отчаянно брыкающемся пони, но похоже, совершенно этого не замечал.
Алекс пожал плечами, подумал, за что же ему такое наказание, и, зажмурив глаза, подошел к своему мустангу. Несколько хокасов уже оседлали его. Алекс вскарабкался в седло, хокасы отпустили животное, и тут начался личный конфликт.
Алексу показалось, что он сидит на метеоре, который вздумал станцевать под ним твист. Он схватился за луку седла, но пони взметнул передние ноги, и Алекс потерял стремя. А потом совсем рядом с ним взорвалось что-то вроде атомной бомбы. И хотя земля была очень твердой, он встретил ее с превеликим облегчением и благодарностью.
— Х-ах! — выдохнул Алекс и остался лежать неподвижно.
Вокруг волнами покатилась тишина, хокасы были поражены.
Человек не умеет бросать лассо, и теперь человек устанавливает рекорд на самое короткое время в седле…
Так какой же он человек?
Алекс сел и оглядел кольцо недоуменных мохнатых лиц.
— Я не всадник, — слабо улыбнулся он.
— Так кто же ты тогда? — взорвался вдруг Монти. — Черт тебя раздери! Ты не умеешь бросать лассо, не можешь сидеть верхом, не можешь правильно говорить, не можешь даже стрелять…
— Ну-ну, не очень-то — проговорил Алекс, поднимаясь. На ногах он держался нетвердо. — Это правда, я ко многому у вас не привык. У нас на Земле все по-другому. Но вот стреляю я… лучше всех людей, лучше любого хокаса, и я хоть кого из вас обставлю в любой день недели, а в воскресенье — дважды…
Лица у многих в толпе посветлели, но Монти только фыркнул:
— Неужто?
— Да, — гордо сказал Алекс. — И я могу это доказать.
Он огляделся в поисках подходящей мишени. О результате он не беспокоился, он действительно был одним из лучших стрелков во всем космическом флоте.
— Подбросьте монету. Я пробью ее прямо посередке.
Сам того не замечая, Алекс приноравливался к чудовищному жаргону хокасов и мало-помалу перенимал его.
После этих слов хокасы стали поглядывать на него с благоговейным страхом. Наверное, решил Алекс, сами они не слишком хорошие стрелки. Но вот, достав из кармана новенький серебряный доллар, Слик подбросил его вверх. Алекс моментально прицелился и нажал спуск.
К несчастью, в отличие от лучевых пистолетов, револьверы дают отдачу. Получив револьвером в лоб, Алекс опрокинулся на спину; а пуля разбила стекло в заведении «Последний шанс. Бар и Гриль».
Хокасы обидно захохотали. И надо признать, им было над чем веселиться.
— Эй, Бак! — чуть не плача от смеха, крикнул Слик. — Эй, шериф! Иди сюда!
— Да, сэр? Мистер Слик, сэр?
— Сдается мне, Бак, ты уже не шериф, а, Бак? Мы нашли другого. Давай сюда свой значок!
Когда Алекс поднялся на ноги, на груди у него блестела звезда. И конечно, никто уже не вспомнил о том, что он совсем недавно предлагал разбить индейцев.
Алекс сидел в салуне. По мере приближения индейцев, беженцев в городе становилось все меньше, но еще осталось порядочно тех, кто задержался пропустить рюмку-другую. И Алекс искал компанию.
Быть официальным шутом оказалось не так уж плохо. Хокасы вовсе не грубы с теми, кого обидели боги. Но — и тут Алекс ничего не мог поделать — престиж человека на этом континенте упал ниже нуля. Лиге это не понравится.
Вряд ли он сможет в ближайшем будущем связаться со Службой. Ему никак не добраться до «Дракона», ведь для этого нужно пройти через земли индейцев, тех самых, которые сейчас приближаются к Каньону Галч. А прежде чем на Токе появится новая экспедиция, пройдет немало лет. Он, младший лейтенант Александр Джонс, скорее всего останется на этой планете до конца жизни. Хотя, если подумать, это ничем не хуже того позора, который ждал бы его по возвращении. Мрачная перспектива, куда ни глянь.
— Привет, шериф! Позволь поставить тебе выпивку, — произнес за его спиной голос.
— Спасибо, — ответил Алекс.
У хокасов было прекрасное правило — входя в салун, угощать шерифа. Алекс уже основательно познакомился с этим обычаем, но настроение от этого не улучшилось.
Хокас оказался пожилым, беззубым и сморщенным.
— Меня зовут Крошка Кид, — представился он. — Я из Питомника. Привет, шериф, еще раз.
Словно во сне Алекс обменялся с ним рукопожатием.
Они протолкались к стойке. Из-за низкого потолка Алексу приходилось пригибать голову, а в остальном все было устроено в полном соответствии с классическими образцами, включая невысокие подмостки, на которых пели и приплясывали три полуодетые самки хокасов. Сбоку на раздолбанном пианино играл хокас в очках.
Крошка Кид плотоядно глянул на сцену.
— Знаю я этих девочек. — Он вздохнул. — Хороши кобылки, а? Как считаешь?
— Да… Верно… — согласился Алекс. У самок хокасов было по четыре груди. — Очень хороши.
— Зунами, Года и Ториги — так их зовут. Эх, будь я помоложе…
— А почему у них не английские имена?
— Для женщин мы сохранили старые имена, — объяснил Крошка Кид. Он поскреб свою плешивую голову. — Чертовски мерзко, когда сотня хокасов в округе зовется одинаково. Ну как, дьявол меня раздери, можно назвать свою женщину, если их всех, до единой, зовут Джейн?
— Ну, есть еще такое имя, как «Эй, ты», — угрюмо заметил Алекс. — А позвать можно «Да, дорогая».
1 2 3 4 5 6 7
— Нет! Не так! Кретин! Идиот! Не сейчас! Нужна подготовка! Нужно выслать разведку! Составить план!
Но было поздно. Пылкие поклонники выволокли его на улицу. В оглушительной какофонии Алекс не мог ничего разобрать, он только старался сохранить равновесие, прикрыв глаза и смутно различая мельтешение плюшевых медвежьих мордашек. Кто-то сунул ему револьвер, и он прицепил его к поясу. Все было как во сне. Потом кто-то протянул ему лассо, и Алекс с трудом разобрал слова:
— Зааркань себе мустанга, землянин, и пошли!
— Заарканить…
Сквозь туман в голове Алекс осознал, что стоит перед обширным загоном, в котором мечутся возбужденные шумом полудикие пони-рептилии.
— Давай! — кричали ему. — Чего ждешь!
Алекс посмотрел на стоявшего рядом ковбоя. Вроде бы бросить лассо не трудно — вот так держишь веревку, вращаешь петлю над головой и швыряешь вперед…
Он больно ударился о землю и сквозь поднявшуюся пыль увидел, что поймал в лассо самого себя.
Текс помог ему встать и отряхнуться.
— Дома… я редко езжу верхом, — пробормотал Алекс. Текс не ответил.
— Смотри, я поймал тебе коня! — прокричал другой хокас. Он натянул лассо. — Настоящий мустанг!
Алекс взглянул на мустанга, а тот — на него. Маленькие глазки рептилии злобно блестели. Алекс почему-то решил, что пони ему не нравится, и в будущем у них неизбежно возникнут личные конфликты. Впрочем, такое заключение могло быть слишком поспешным.
— Давай, поехали! — нетерпеливо крикнул Слик. Он восседал на отчаянно брыкающемся пони, но похоже, совершенно этого не замечал.
Алекс пожал плечами, подумал, за что же ему такое наказание, и, зажмурив глаза, подошел к своему мустангу. Несколько хокасов уже оседлали его. Алекс вскарабкался в седло, хокасы отпустили животное, и тут начался личный конфликт.
Алексу показалось, что он сидит на метеоре, который вздумал станцевать под ним твист. Он схватился за луку седла, но пони взметнул передние ноги, и Алекс потерял стремя. А потом совсем рядом с ним взорвалось что-то вроде атомной бомбы. И хотя земля была очень твердой, он встретил ее с превеликим облегчением и благодарностью.
— Х-ах! — выдохнул Алекс и остался лежать неподвижно.
Вокруг волнами покатилась тишина, хокасы были поражены.
Человек не умеет бросать лассо, и теперь человек устанавливает рекорд на самое короткое время в седле…
Так какой же он человек?
Алекс сел и оглядел кольцо недоуменных мохнатых лиц.
— Я не всадник, — слабо улыбнулся он.
— Так кто же ты тогда? — взорвался вдруг Монти. — Черт тебя раздери! Ты не умеешь бросать лассо, не можешь сидеть верхом, не можешь правильно говорить, не можешь даже стрелять…
— Ну-ну, не очень-то — проговорил Алекс, поднимаясь. На ногах он держался нетвердо. — Это правда, я ко многому у вас не привык. У нас на Земле все по-другому. Но вот стреляю я… лучше всех людей, лучше любого хокаса, и я хоть кого из вас обставлю в любой день недели, а в воскресенье — дважды…
Лица у многих в толпе посветлели, но Монти только фыркнул:
— Неужто?
— Да, — гордо сказал Алекс. — И я могу это доказать.
Он огляделся в поисках подходящей мишени. О результате он не беспокоился, он действительно был одним из лучших стрелков во всем космическом флоте.
— Подбросьте монету. Я пробью ее прямо посередке.
Сам того не замечая, Алекс приноравливался к чудовищному жаргону хокасов и мало-помалу перенимал его.
После этих слов хокасы стали поглядывать на него с благоговейным страхом. Наверное, решил Алекс, сами они не слишком хорошие стрелки. Но вот, достав из кармана новенький серебряный доллар, Слик подбросил его вверх. Алекс моментально прицелился и нажал спуск.
К несчастью, в отличие от лучевых пистолетов, револьверы дают отдачу. Получив револьвером в лоб, Алекс опрокинулся на спину; а пуля разбила стекло в заведении «Последний шанс. Бар и Гриль».
Хокасы обидно захохотали. И надо признать, им было над чем веселиться.
— Эй, Бак! — чуть не плача от смеха, крикнул Слик. — Эй, шериф! Иди сюда!
— Да, сэр? Мистер Слик, сэр?
— Сдается мне, Бак, ты уже не шериф, а, Бак? Мы нашли другого. Давай сюда свой значок!
Когда Алекс поднялся на ноги, на груди у него блестела звезда. И конечно, никто уже не вспомнил о том, что он совсем недавно предлагал разбить индейцев.
Алекс сидел в салуне. По мере приближения индейцев, беженцев в городе становилось все меньше, но еще осталось порядочно тех, кто задержался пропустить рюмку-другую. И Алекс искал компанию.
Быть официальным шутом оказалось не так уж плохо. Хокасы вовсе не грубы с теми, кого обидели боги. Но — и тут Алекс ничего не мог поделать — престиж человека на этом континенте упал ниже нуля. Лиге это не понравится.
Вряд ли он сможет в ближайшем будущем связаться со Службой. Ему никак не добраться до «Дракона», ведь для этого нужно пройти через земли индейцев, тех самых, которые сейчас приближаются к Каньону Галч. А прежде чем на Токе появится новая экспедиция, пройдет немало лет. Он, младший лейтенант Александр Джонс, скорее всего останется на этой планете до конца жизни. Хотя, если подумать, это ничем не хуже того позора, который ждал бы его по возвращении. Мрачная перспектива, куда ни глянь.
— Привет, шериф! Позволь поставить тебе выпивку, — произнес за его спиной голос.
— Спасибо, — ответил Алекс.
У хокасов было прекрасное правило — входя в салун, угощать шерифа. Алекс уже основательно познакомился с этим обычаем, но настроение от этого не улучшилось.
Хокас оказался пожилым, беззубым и сморщенным.
— Меня зовут Крошка Кид, — представился он. — Я из Питомника. Привет, шериф, еще раз.
Словно во сне Алекс обменялся с ним рукопожатием.
Они протолкались к стойке. Из-за низкого потолка Алексу приходилось пригибать голову, а в остальном все было устроено в полном соответствии с классическими образцами, включая невысокие подмостки, на которых пели и приплясывали три полуодетые самки хокасов. Сбоку на раздолбанном пианино играл хокас в очках.
Крошка Кид плотоядно глянул на сцену.
— Знаю я этих девочек. — Он вздохнул. — Хороши кобылки, а? Как считаешь?
— Да… Верно… — согласился Алекс. У самок хокасов было по четыре груди. — Очень хороши.
— Зунами, Года и Ториги — так их зовут. Эх, будь я помоложе…
— А почему у них не английские имена?
— Для женщин мы сохранили старые имена, — объяснил Крошка Кид. Он поскреб свою плешивую голову. — Чертовски мерзко, когда сотня хокасов в округе зовется одинаково. Ну как, дьявол меня раздери, можно назвать свою женщину, если их всех, до единой, зовут Джейн?
— Ну, есть еще такое имя, как «Эй, ты», — угрюмо заметил Алекс. — А позвать можно «Да, дорогая».
1 2 3 4 5 6 7