— Между прочим, профессором Заслоновым мы тогда занимались вместе. Это я в том смысле, что я могла бы внедриться в Бюро Региональных Расследований и не хуже Скрипки выяснить все про Славика Поришевича.
— Мечтаешь о лаврах Модестова, который уже «внедрялся» к видеопиратам? — поинтересовался Обнорский.
Я обиженно замолчала, потому что у Модестова с этими пиратами вышло не очень удачно — выручали его всем агентством с привлечением милиции, но Шаховской сказал, что идея, в общем-то, неплохая, потому что врагов нужно знать в лицо, и что, пожалуй, стоит попробовать.
— А как ты собираешься «внедряться»? — спросил Обнорский.
— Там работает мой бывший сокурсник. Позвоню ему, напрошусь в Бюро, а там — по обстоятельствам.
— «По обстоятельствам, по обстоятельствам», — передразнил меня Обнорский. — Все у тебя, Горностаева, по обстоятельствам. Расследователь должен иметь план своих действий и четко представлять себе, что он будет делать в следующий момент.
— Выкрашу волосы в черный цвет, — со злостью сказала я.
Обнорский приобнял меня за плечи и с улыбкой сказал:
— Это, пожалуй, лишнее, да и Скрипке больше нравятся рыжие, а, Горностаева?
Порешили на том, что я попробую привести в исполнение свой план и напишу собственное расследование для «Явки с повинной».
— Только без глупостей! — строгим голосом произнес шеф. — И зайди к Спозараннику, у него там имеется некое чудо японской фототехники, авось пригодится.
С этими словами он вышел, Шаховской последовал за ним. Мы с Агеевой остались одни.
— Вечно ты, Валентина, куда-нибудь вляпаешься, — сказала Марина Борисовна, — ну кто тебя за язык тянул? Сидела бы себе тихо в библиотеке со своим Бурцевым, а еще лучше — работала бы действительно в паре со Скрипкой, а то, смотри, уведет его Инга.
— Да пошел он, — сказала я, выходя от Агеевой.
Доставая из сейфа миниатюрный фотоаппарат, Глеб долго причитал о легкомыслии шефа, решившего доверить дорогую технику такой легкомысленной особе, как я.
— Имей в виду, Горностаева, нажимать можно только на эту кнопку, а в случае поломки тебе придется бесплатно работать в агентстве как минимум полгода.
Я остановила его литанию единственно возможным способом: небрежно закинула в сумку плоскую коробочку и вышла из его кабинета.

* * *
Домой я вернулась в самом мрачном расположении духа. Сашка, обложившись учебниками, готовилась к зачету по общей хирургии. Как всегда, ей было некогда заниматься с собственным ребенком. Моя племянница встретила меня словами:
— Будешь играть со мной в день рождения? — Получив отказ, она надулась, скрестила руки на груди и заявила мне. — Тогда плохая!
— Маня, — сказала я, — взрослым так не говорят, иди вот лучше и подумай о своем поведении.
— Это ты подумай, как злить ребенка, — ответила мне она. Трехлетняя Маша была достойной дочерью своей мамочки.
Я пошарила в холодильнике, извлекла оттуда куриную ногу, покрытую дрожащим белым соусом, и уселась ужинать, размышляя над тем, каким образом смогу я разоблачить козни Поришевича и Лехи Склепа.

* * *
Первая часть моего «внедрения» прошла достаточно легко. Я позвонила Бахтенко, который пообещал мне свое содействие. Женя оказался хорошим другом, на следующий день он позвонил сам и сказал, что Вячеслав Михайлович будет ждать меня завтра в двенадцать часов.
— Только имей в виду, — предупредил он, — о том, что ты работала в «Золотой пуле», Поришевичу ни слова.
— А что, это плохая рекомендация? — прикинулась я бедной овечкой.
— Если хочешь работать у нас, то да, — последовал ответ.
На встречу со Славиком Поришевичем я собиралась как на первое свидание. Посмотрев на себя в зеркало, я осталась почти довольна: светлый, но строгий костюм, в меру короткая юбка. Распущенные волосы и макияж дополняли облик уверенной в себе молодой особы.
— Валя, тебе это по плечу! — фразой из рекламного ролика напутствовала меня Сашка.
«Как бы не так», — думала я, подходя к дверям офиса, где располагалось БРР. Большая холодная лягушка ворочалась где-то внутри меня, противно растопыривая скользкие лапы. Кабинет Поришевича носил следы евроремонта. Шум улицы заглушали стеклопакеты, мебель была дорогой и новой, а стены евственно чисты. Директор Бюро Региональных Расследований восседал за массивным столом и буравил меня маленькими, близко посаженными глазками.
— Прошу садиться, — церемонно произнес он, указывая на кресло, куда мне предстояло опуститься, и начал без предисловий: — Евгений Юрьевич рекомендовал мне вас как очень способную журналистку, а его рекомендации значат для меня очень много. Я не прошу предоставить мне ваши прежние работы, потому что хочу увидеть вас в деле сам. Поэтому давайте попробуем…
Звонок мобильного телефона не дал ему возможность договорить. Очевидно, звонок был важным, потому что Поришевич встал, давая мне понять, что аудиенция окончена, и, прикрыв рукой мембрану сказал:
— Евгений Юрьевич введет вас в курс дела.
Женька ждал меня в коридоре.
— Он что, всегда такой суровый? — спросила я.
— Не дрейфь, Горностаева. Поришевич — мужик нормальный, но цену себе знает. Надеюсь, ты оправдаешь высокое доверие шефа, да и мое тоже, — добавил он, заглядывая мне в глаза.
Совесть болезненно и смущенно напомнила мне о себе, но отступать было уже поздно. И чтобы возникшая пауза не показалась Бахтенко слишком долгой, я нарочито бодро сказала:
— Вячеслав Михайлович велел тебе ввести меня в курс дела.
Женя проводил меня в комнату, где мне предстояло трудиться на благо БРР, и со словами: «Осматривайся пока, я мигом», — исчез.
Осматривать было особенно нечего: три стола с компьютерами, стеллажи вдоль стен, видеодвойка. Единственное, что привлекало внимание — огромный аквариум у окна. Рассмотреть как следует это подводное царство мне не удалось, потому что в комнату вошел Бахтенко в сопровождении странного вида мужчины средних лет, взъерошенного, маленького, чем-то неуловимо напоминающего чертика из табакерки.
— Знакомьтесь: Виктор Эммануилович, начальник отдела расследований — Валентина Горностаева, — сказал Женя, представляя нас друг другу.
— Очень-очень приятно, — затараторил Виктор Эммануилович. — Ты, Женечка, можешь идти, тебя там шеф поджидает, а мы с Валечкой сами разберемся.
Терпеть не могу, когда меня называют «Валечкой», да и «разберемся» в устах моего нового начальника вызывало неприятные ассоциации. Виктор Эммануилович мне определенно не нравился.
— Вы любите рыбок? — спросил он, наблюдая затем, как мечутся в воде разноцветные стайки. Потом достал из встроенного шкафа початую бутылку коньяка и снова обратился ко мне: — Выпьете?
— Я не пью на работе. — Это было неправдой, но маленькая ложь, по моему мнению, повредить не могла.
1 2 3 4 5 6 7