Другие (в том числе и небезызвестный Кирпичев — он же «Кирпич», которого, кстати, защищал именно Терновский) оправданы за отсутствием состава преступления. Следствие вменяло им бандитизм, однако во время прений на процессе прокурор Сергей Яковлев снял это обвинение.
— Что же оставалось судье, если сам представитель государственного обвинения пересмотрел свою позицию, — так тогда ответил Федор Иванович на вопрос о причинах достаточно бесславного окончания этого громкого дела.
На то, чтобы засадить Малышева за решетку, многие милиционеры положили немало сил и средств. Триумфальный выход Александра Ивановича на свободу стал для всех большим разочарованием.
Чтобы попытаться понять оперативников, стоит присмотреться к личности Федора Ивановича. В деятельности старейшего из судей петербургского городского суда с начала 1990-х прослеживаются некоторые закономерности.
В феврале 1993 года судебная коллегия под председательством Холодова судила пятерых молодых людей (всем им было немногим больше двадцати пяти лет). На скамье подсудимых они оказались по обвинению в хищении государственной собственности в особо крупных размерах со склада Петербургского морского торгового порта.
Суд установил (далее мы прибегнем к языку протокола), что в марте 1992 года Валерий Берензон — в то время работник Морского порта — договорился с двумя своими коллегами о том, чтобы украсть металл с территории порта. Берензон подыскал нескольких водителей: Сергея Мошуру, Михаила Морозова и Сергея Астахова (для вывоза похищенного требовались два грузовика). Ночь 30 марта 1992 года для реализации задуманного выбрана была не случайно: именно в эту ночь несли трудовую вахту Морозов с Астаховым, да и на посту стоял знакомый им вохровец — Александр Добыш. Грузовики подогнали к складам 9-10 порта, где в них загрузили две пачки катодной меди в пластинах. С Добышем они договорились, что вохровец пропустит их автомобили без досмотра, пообещав не оставить его услугу без вознаграждения.
Почти четыре тонны похищенной меди стоимостью 75 тысяч 230 рублей вывезли за ворота, а поутру доставили на территорию кооператива «Ресурсосбережение». Оттуда медь ушла одному эстонцу по имени Андреас, он собирался перепродать украденное в Голландии. За участие в вывозе металла Берензон передал Астахову и Морозову по четыреста пятьдесят, Мошуре — сто, а Добышу — пятьдесят долларов. Однако медь вывезти из России не удалось — спустя месяц вся партия была задержана, а затем возвращена в Петербургский порт.
Оценивая действия Берензона и его соседей по скамье подсудимых, Холодов признал, что они квалифицируются как хищение государственного имущества в особо крупных размерах. И все пятеро были приговорены к восьми годам лишения свободы… условно, с испытательным сроком в три года. Должно быть, Федор Иванович полагал, что подсудимые искренне раскаялись и никогда больше не встанут на путь нарушения закона.
Ныне (а мы ведем речь о начале 1997 года) г-н Берензон — помощник арестованного депутата Законодательного собрания Левашова. Ждет за решеткой суда по обвинению в содействии некрасивым поступкам сам Левашев, сидит его помощник Терехин. В августе 1994-го против Берензона и еще двух граждан было возбуждено уголовное дело «по факту открытого хищения юридического лица» у одного бизнесмена. Поначалу действия нынешнего помощника депутата рассматривались как «грабеж, совершенный повторно группой лиц». Затем в ходе следствия деяния Берензона были переквалифицированы на самоуправство, а затем следователь Центрального РУВД вынес постановление о прекращении уголовного дела в отношении Берензона, поскольку последнего взял на поруки трудовой коллектив.
Казалось бы, дело следовало закрыть. АН нет, 3 декабря 1996 года городская прокуратура отменила это решение как незаконное на основании того, что Берензон имел непогашенную судимость, а таких людей на поруки не передают.
Затем в руки Холодова попало дело полковника УБЭП Букаева, обвинявшегося в получении взяток квартирами и машинами, подделке документов и изготовлении порнографии. Дело оказалось очень непростым: были затронуты интересы и авторитет не только противоборствующих группировок в УБЭП, руководителей ряда крупных предприятий легкой промышленности, некоторых городских чиновников и, возможно, кое-каких преступных группировок (ходили туманные слухи, не подтвержденные документально, что Букаев был каким-то образом связан с «казанцами»). Свидетели путались в показаниях, исчезали, а некоторые и погибали при странных обстоятельствах. Федор Иванович поступил мудро и рисковать не стал — дело было отправлено им на доследование, во время которого окончательно развалилось. После возвращения его уже другому судье из всех обвинений осталось лишь злоупотребление служебным положением. А Федор Иванович спокойно умыл руки и остался в стороне.
С делом Малышева умывание рук по аналогичному сценарию не получилось — слишком серьезен был главный фигурант. Сам Александр Иванович, которому городские средства массовой информации создали неувядающую славу «короля петербургского преступного мира — лидера одной из крупнейших бандитских группировок». Да и большинство остальных подсудимых по этому делу пользовались немалым авторитетом в определенных кругах (вспомнить хотя бы того же «дядю Славу» Кирпичева — вора-рецидивиста и одного из ближайших подручных Малышева). При задержании верхушки «малышевской» группировки было задействовано большое количество оперативников самых различных правоохранительных органов: ОРБ (так в то время назывался РУОП), ГУВД и ФСК (теперешнее ФСБ). Операция проводилась одновременно в разных районах города, некоторые задержания осуществлялись непосредственно во время передвижения «объектов» по улицам. В дальнейших следственных действиях принимало участие также немалое число следователей и оперов.
Подготовка к слушаниям и сам процесс сопровождались большим вниманием прессы, Малышева еще на стадии предварительного следствия активно пытались освободить из «Крестов». Кто только не ходатайствовал о его освобождении под подписку о невыезде. Приводился аргумент о том, что он серьезно болен. В тюрьме у Александра Ивановича обострилась грыжа межпозвоночных дисков, одна нога стала усыхать и сделалась на несколько сантиметров короче другой. За Малышева хлопотали и депутаты Государственной Думы, включая неистового Александра Невзорова. На волю Малышев до суда не вышел.
На процессе начались «странности», к которым многие уже успели притерпеться за несколько лет «бандитских» процессов — свидетели не являлись, а если и приходили, то вдруг начинали отказываться от своих показаний, данных на предварительном следствии, ссылались на плохую память.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Что же оставалось судье, если сам представитель государственного обвинения пересмотрел свою позицию, — так тогда ответил Федор Иванович на вопрос о причинах достаточно бесславного окончания этого громкого дела.
На то, чтобы засадить Малышева за решетку, многие милиционеры положили немало сил и средств. Триумфальный выход Александра Ивановича на свободу стал для всех большим разочарованием.
Чтобы попытаться понять оперативников, стоит присмотреться к личности Федора Ивановича. В деятельности старейшего из судей петербургского городского суда с начала 1990-х прослеживаются некоторые закономерности.
В феврале 1993 года судебная коллегия под председательством Холодова судила пятерых молодых людей (всем им было немногим больше двадцати пяти лет). На скамье подсудимых они оказались по обвинению в хищении государственной собственности в особо крупных размерах со склада Петербургского морского торгового порта.
Суд установил (далее мы прибегнем к языку протокола), что в марте 1992 года Валерий Берензон — в то время работник Морского порта — договорился с двумя своими коллегами о том, чтобы украсть металл с территории порта. Берензон подыскал нескольких водителей: Сергея Мошуру, Михаила Морозова и Сергея Астахова (для вывоза похищенного требовались два грузовика). Ночь 30 марта 1992 года для реализации задуманного выбрана была не случайно: именно в эту ночь несли трудовую вахту Морозов с Астаховым, да и на посту стоял знакомый им вохровец — Александр Добыш. Грузовики подогнали к складам 9-10 порта, где в них загрузили две пачки катодной меди в пластинах. С Добышем они договорились, что вохровец пропустит их автомобили без досмотра, пообещав не оставить его услугу без вознаграждения.
Почти четыре тонны похищенной меди стоимостью 75 тысяч 230 рублей вывезли за ворота, а поутру доставили на территорию кооператива «Ресурсосбережение». Оттуда медь ушла одному эстонцу по имени Андреас, он собирался перепродать украденное в Голландии. За участие в вывозе металла Берензон передал Астахову и Морозову по четыреста пятьдесят, Мошуре — сто, а Добышу — пятьдесят долларов. Однако медь вывезти из России не удалось — спустя месяц вся партия была задержана, а затем возвращена в Петербургский порт.
Оценивая действия Берензона и его соседей по скамье подсудимых, Холодов признал, что они квалифицируются как хищение государственного имущества в особо крупных размерах. И все пятеро были приговорены к восьми годам лишения свободы… условно, с испытательным сроком в три года. Должно быть, Федор Иванович полагал, что подсудимые искренне раскаялись и никогда больше не встанут на путь нарушения закона.
Ныне (а мы ведем речь о начале 1997 года) г-н Берензон — помощник арестованного депутата Законодательного собрания Левашова. Ждет за решеткой суда по обвинению в содействии некрасивым поступкам сам Левашев, сидит его помощник Терехин. В августе 1994-го против Берензона и еще двух граждан было возбуждено уголовное дело «по факту открытого хищения юридического лица» у одного бизнесмена. Поначалу действия нынешнего помощника депутата рассматривались как «грабеж, совершенный повторно группой лиц». Затем в ходе следствия деяния Берензона были переквалифицированы на самоуправство, а затем следователь Центрального РУВД вынес постановление о прекращении уголовного дела в отношении Берензона, поскольку последнего взял на поруки трудовой коллектив.
Казалось бы, дело следовало закрыть. АН нет, 3 декабря 1996 года городская прокуратура отменила это решение как незаконное на основании того, что Берензон имел непогашенную судимость, а таких людей на поруки не передают.
Затем в руки Холодова попало дело полковника УБЭП Букаева, обвинявшегося в получении взяток квартирами и машинами, подделке документов и изготовлении порнографии. Дело оказалось очень непростым: были затронуты интересы и авторитет не только противоборствующих группировок в УБЭП, руководителей ряда крупных предприятий легкой промышленности, некоторых городских чиновников и, возможно, кое-каких преступных группировок (ходили туманные слухи, не подтвержденные документально, что Букаев был каким-то образом связан с «казанцами»). Свидетели путались в показаниях, исчезали, а некоторые и погибали при странных обстоятельствах. Федор Иванович поступил мудро и рисковать не стал — дело было отправлено им на доследование, во время которого окончательно развалилось. После возвращения его уже другому судье из всех обвинений осталось лишь злоупотребление служебным положением. А Федор Иванович спокойно умыл руки и остался в стороне.
С делом Малышева умывание рук по аналогичному сценарию не получилось — слишком серьезен был главный фигурант. Сам Александр Иванович, которому городские средства массовой информации создали неувядающую славу «короля петербургского преступного мира — лидера одной из крупнейших бандитских группировок». Да и большинство остальных подсудимых по этому делу пользовались немалым авторитетом в определенных кругах (вспомнить хотя бы того же «дядю Славу» Кирпичева — вора-рецидивиста и одного из ближайших подручных Малышева). При задержании верхушки «малышевской» группировки было задействовано большое количество оперативников самых различных правоохранительных органов: ОРБ (так в то время назывался РУОП), ГУВД и ФСК (теперешнее ФСБ). Операция проводилась одновременно в разных районах города, некоторые задержания осуществлялись непосредственно во время передвижения «объектов» по улицам. В дальнейших следственных действиях принимало участие также немалое число следователей и оперов.
Подготовка к слушаниям и сам процесс сопровождались большим вниманием прессы, Малышева еще на стадии предварительного следствия активно пытались освободить из «Крестов». Кто только не ходатайствовал о его освобождении под подписку о невыезде. Приводился аргумент о том, что он серьезно болен. В тюрьме у Александра Ивановича обострилась грыжа межпозвоночных дисков, одна нога стала усыхать и сделалась на несколько сантиметров короче другой. За Малышева хлопотали и депутаты Государственной Думы, включая неистового Александра Невзорова. На волю Малышев до суда не вышел.
На процессе начались «странности», к которым многие уже успели притерпеться за несколько лет «бандитских» процессов — свидетели не являлись, а если и приходили, то вдруг начинали отказываться от своих показаний, данных на предварительном следствии, ссылались на плохую память.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103