Демчук покачал головой.
— Нет, с тебя я денег не возьму. Ты мне потом отработаешь своей головой. Она у тебя светлая… Ну-ка подойди!
Он протянул руку и коснулся пальцами моего подбородка, повернул голову в одну сторону, потом в другую, изучая мой фейс.
— Хороший череп, — сказал он.
— Вы находите?
— Только стрижка коротковата. У меня таких париков нет… Да ладно, что-нибудь придумаем. Пойдем-ка в дом.
Мы вошли в комнату, которая мало чем отличалась от двора. Аркадий Федорович усадил меня в глубокое кресло, запрокинул голову назад, зачесал волосы наверх. Затем я услышал, как он наливает в таз воду.
— Не дергайся, — предупредил он. — Не у стоматолога.
Мне на лицо легла теплая влажная марля.
26
Наверное, все же не стоило отказываться от помощи Демчука, которую он мне предлагал. Время — всего седьмой час, и вряд ли человек Гурули приедет сюда с таким «ефрейторским зазором». У разбитого пьедестала сейчас было достаточно безопасно и безлюдно, и Демчук, будь он со мной, спокойно и без мата собрал бы чучело. У меня же, как назло, все получалось из рук вон плохо. Проволочный каркас, пока я нес его, погнулся, и фигура моего двойника стала какой-то дегенеративной. Пришлось расстегивать все пуговицы на костюме, снимать пиджак и брюки с каркаса и выпрямлять проволоку.
Потом, как меня научил Демчук, я брал из стопки старые газеты, разворачивал, комкал и набивал ими рукава и штанины костюма, придавая им объем. Целый час я провозился за кустарником на склоне, ведущем к морю, и когда водрузил раскрашенную гипсовую голову на стержень и осмотрел своего двойника, то мне стало так плохо, что я даже тихо застонал. Опершись о ветку, передо мной стоял какой-то урод в костюме, с распухшими руками и ногами, впалой грудью и плоским задом. Физиономия его, наполовину скрытая большими черными очками и рыжеватым чубом, зачесанным на лоб, лоснилась, словно ее намазали салом, и отсвечивала неестественным бронзовым загаром, как будто он только что вернулся из зоны испытания ядерного оружия. Если он действительно похож на меня, то мне следует поменьше бывать на людях и не пугать их своей омерзительной рожей.
Вытаскивая чучело на шоссе, я уже сильно сомневался, что из этой затеи выйдет что-нибудь путное. Солнце уже скрылось за горами, и вся надежда была на сумерки, которые должны были скрыть многочисленные недостатки моего двойника.
Я приставил фигуру к постаменту, согнул ее руку в локте и прижал гипсовую щеку к рукаву — так не было заметно, что рукав пустой, без кисти. Ноги я расставил пошире, но мне показалось, что такая поза смотрится неестественно, и я скрестил их. Конец второго рукава я сунул в карман пиджака. Последним штрихом была сигарета, которую я воткнул в специальное отверстие между губами моего поганого двойника. Затем отошел на шоссе и посмотрел, как чучело смотрится со стороны. И облегченно вздохнул. Неплохо. Даже здорово! Мурашки пробежали по спине от неприятного ощущения, что фигура вот-вот оживет, шевельнется, выпустит из ноздрей струйки табачного дыма и двинется на меня.
Я взглянул на часы — четверть восьмого. Еще раз проверил, достаточно ли устойчива фигура, опалил кончик сигареты, перекрестил чучело и, подхватив рюкзак, перешел на противоположную сторону шоссе и стал подниматься по сыпучему склону вверх. Там нашел промоину, на дне которой, словно клубок змей, сплелись между собой коричневые корни крымской сосны, и стал готовить позицию.
Трофейный, отлично смазанный пистолет «ТТ» с глушителем, который достался мне в Таджикистане, я взвел, поставил на предохранитель и спрятал в нагрудный карман куртки. Наручники, одолженные у Кныша, повесил на поясной ремень. Разгребая обеими руками землю перед собой, сделал небольшой бруствер, а в нем — узкую бойницу. Эти меры предосторожности наверняка окажутся лишними, но у меня не было терпения сидеть без дела. Без четверти восемь, когда в сгущающихся сумерках начали блекнуть краски и физиономия чучела в солнцезащитных очках стала выглядеть нелепо, я замер на дне своего окопа, глядя в сторону Морского.
Я был уверен, что машина приедет именно с той стороны, потому что водителю, сидящему у левого окна, так будет намного удобнее стрелять. В момент, когда она поравняется с постаментом, мы с водителем окажемся практически на одной линии, и я буду видеть его плечи и спину. Главное — не промахнуться и нечаянно не угодить ему в затылок или позвоночник.
Я устал держать пистолет в руке и положил его на плоский камень в нише. Если машина опоздает хотя бы на полчаса, то наш совместный с Демчуком шедевр невозможно будет различить в темноте. «Но он не опоздает, скорее он вообще не приедет», — подумал я, когда мои электронные часы пропиликали двадцать ноль-ноль. Мимо, в сторону Морского, подняв клубы пыли, прогрохотал грузовик с прицепом. Как только он покатил вниз, ухая тормозами, я различил ровный гул легковой машины, идущей на подъем. Я вобрал голову в плечи, сжал в ладони рукоятку пистолета и стал всматриваться в шоссе. На подъем вылетела светлая иномарка — кажется, это была старая «Тойота», — притормозила у памятника, и на секунду я отчетливо увидел незнакомого человека за рулем, который сидел у правой дверцы, высунув локоть в открытое окошко. Рулевая колонка была с правой стороны! С такого положения невозможно было выстрелить.
Как будто согласившись с моими мыслями, водитель ударил по газам, и машина, увеличив скорость, быстро умчалась прочь. И снова стало тихо.
Я выругался в полный голос, вышел из своего укрытия и спрыгнул с обрыва на шоссе. «Тойота», подмигивая красными огоньками, катилась по спуску. «Что его насторожило? — думал я, глядя то на удаляющуюся машину, то на чучело. — Почему он был на машине с правосторонним управлением, ведь через всю кабину стрелять не только неудобно, а практически невозможно?»
Тут я, издав какой-то сдавленный звук, быстро присел и на полусогнутых побежал к постаменту. «Тойота» разворачивалась она возвращалась! Все правильно! Водитель первый раз проехал мимо, чтобы убедиться, что я один и жду его. Теперь постамент окажется от него по правую руку и выстрелить на ходу через открытое окно будет совсем несложно.
Я подскочил к своему двойнику. Надо было для большей убедительности сменить позу. Повернул куклу на полоборота, прислонил ее грудью к постаменту. Уставший от долгого ожидания человек встал бы именно в такую позу. Водитель — если он, конечно, вообще будет стрелять — наверняка станет метить в висок. Я опять перекрестил чучело — христианин, ешь твою медузу! — и кинулся вперед, на противоположную сторону постамента. Отсюда я смогу увидеть водителя через лобовое стекло. Отсюда не промахнусь.
Машина взлетела на перевал на большой скорости, но за два десятка метров до постамента снова пригасила скорость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121