Ни одного слова из их голландского бормотания я не поняла. И когда я уже ждала, что они откроют шкаф… они вдруг быстро вышли из комнаты. Отчетливо было слышно, как они сходят по лестнице, потом, должно быть, задержались в холле, потому что прошло какое-то время, прежде чем хлопнули входные двери.
Я выползла из шкафа в буквальном смысле этого слова. Комната Крыся находится с фасада дома, и я боялась, что они могут увидеть меня в окно. Усевшись на полу, я распрямила ноги. То, что они не обнаружили меня в шкафу, казалось мне самым настоящим чудом. Я чувствовала себя потрясенной (возможно, и потому, что просидела, скорчившись, под одеждой достаточно долго), и меня переполняли эмоции.
Наконец я встала. Ноги были как деревянные. Я сошла вниз, в холл, и остановилась перед входной дверью, прислушиваясь. Снаружи было тихо, только временами доносился легкий шум проезжавших далеко автомобилей.
Я снова поднялась вверх и заглянула в свою комнату. В ней ничего не изменилось. В комнате сына также все выглядело без изменений. У меня создалось впечатление, что во всех спальнях беспорядок был не больше, чем раньше, по крайней мере мебель стояла на своих местах, ни один шкаф или ящик не был выпотрошен.
Я сошла вниз и внимательно осмотрела гостиную. Тут мне тоже не удалось обнаружить каких-нибудь следов обыска. Потрясение уже прошло, но чувствовала я себя так, будто на мне долго ездили. И все-таки мне повезло! Глупая полиция убедилась в том, что ее подозрения в отношении Войтека не имеют никаких оснований. Что за идиоты, подозревать моего ребенка!
В столовой на столе стояла корзиночка с хлебом, накрытая салфеткой. Только сейчас я почувствовала, что чертовски голодна, ведь я не завтракала. Поставила воду для чая и пошла в ванную.
Именно в ванной мне приходят в голову лучшие мысли, связанные с моим писательским ремеслом, но сейчас, во время отпуска, я не собиралась писать. Однако то, что пришло мне в голову, когда я стояла под душем, испортило настроение в мгновение ока: а закрыла ли я за собой входную дверь, возвращаясь домой после прощания с Крысем в машине? Может, те типы и вошли потому, что увидели незапертую дверь? Войтек в пылу критики уверял, что голландцы ужасно нечисты на руку, что в университете все закрывают свои шкафы на замок и что на столе нельзя оставить даже шариковую ручку без опасений, что ее кто-нибудь свистнет. У нас тоже говорят, что случай делает вора. Может, те двое воспользовались неожиданным для них случаем? А если в доме есть деньги?
Я выскочила из ванны и оделась с нервозной поспешностью, как будто от этого что-то зависело. Потом надела очки и прошла в супружескую спальню. Заглянула в каждый ящик, осмотрела все полки. Если говорить о такой черте характера, как любовь к порядку, то Войтек и Эльжбета вполне подходящая супружеская пара. В ящиках царил хаос, как всегда у Войтека. До женитьбы, когда такой хаос доходил до предела и он не мог уже ничего найти, я сама ему все сортировала и укладывала, после чего все повторялось сначала. И сейчас, увидев разбросанные центы и мелкие банкноты, я слегка успокоилась: ведь воры, пожалуй, взяли бы их. В ящике туалетного столика среди пудр, кремов, квитанций и проспектов валялись золотые часы Эльжбеты. Призрак воров, которым я позволила проникнуть в дом, начал бледнеть. Причем настолько, что я вспомнила о завтраке.
Вода вскипела, но чайник уже успел сгореть. Я сочла это добрым предзнаменованием. Позавтракав, я снова утвердилась в мысли, что дом посетила тайная полиция. Правда, идея облегчить им работу уже не казалась мне такой хорошей, как тогда, когда она только пришла мне в голову. Ведь Войтек взбесился бы, если бы узнал, что у него в доме побывали посторонние, а я этому не помешала, хотя и могла. Настроение снова упало. Я пробовала себя утешить тем, что ситуация могла быть еще хуже – например, если бы я спала и не слышала, как они пошли в дом, а проснулась бы, лишь увидев их в моей комнате; тогда, наверное, я бы умерла от страха. Наверняка это было бы хуже, по крайней мере для меня. Однако попытки самоутешения не слишком мне удались, и я с беспокойством ожидала возвращения Эльжбеты. Заметит она что-нибудь или нет?
Вскоре она появилась с какой-то сумкой, переброшенной через плечо, – последняя мода носить покупки. И тут же пронзительный звонок известил о прибытии Крыся. Здесь в школах существует двухчасовой перерыв на обед, чем дети очень довольны, а матери из-за этого привязаны к дому.
Только когда Крысь снова убежал в школу, я сказала Эльжбете:
– Утром мне показалось, что по дому кто-то ходит. Может, воры?
Эльжбета удивленно посмотрела на меня:
– Они должны были открыть дверь нашими ключами, так как замки в порядке. Пушистик, что это тебе пришло в голову? Кстати, как они могли войти, раз ты была дома?
– После вашего отъезда я опять легла. Проснувшись, а может именно это меня и разбудило, я ясно услышала шаги и хлопанье дверьми. Проверь, все ли на месте.
В глазах смотревшей на меня Эльжбеты отражались забота и легкое беспокойство. Однако она улыбнулась:
– А ты представляешь себе, как выглядел бы дом после воров? К тому же я не слышала здесь о квартирных кражах. Тебе, должно быть, что-то приснилось.
– У вас есть в доме деньги? – настаивала я, чтобы рассеять всякие сомнения.
– Конечно.
– Ну так проверь…
– Зачем?
– Для моего спокойствия.
– Если тебя это убедит…
Она подошла к полке, взяла с нее какой-то конверт и потрясла им в моем направлении.
– Вот, смотри, все в порядке. У тебя буйные сны, Пушистик.
– Ты права, – согласилась я покорно, – это были не воры.
Подтверждение того, что это были не воры, решительно улучшило мое настроение. Пожалуй, я не сделала глупость, что позволила полицейским обыскать дом.
Войтек вернулся около восьми вечера. В этом отношении он тоже не изменился. С тех пор как лазеры стали его страстью, он занимается ими с утра до вечера, а Эльжбета переносит это с ангельским терпением. Вместо обеда он потребовал бутерброд – черный хлеб с творогом. И тут взорвалась бомба. Оказалось, что творога нет. А ведь в поезде в пластмассовом пакете я везла ржаной хлеб и творог. По приезде я отдала пакет Эльжбете. Она, однако, утверждала, что в нем был только хлеб.
– Когда вернешься домой, найдешь творог в холодильнике, – закончил разговор мой ребенок.
Я поднялась наверх, чтобы заняться купанием и укладыванием Крыся. Снизу до меня донеслось предупреждение Войтека о том, чтобы я не курила наверху, потому что потом во всех спальнях воняет. Милый ребенок, он не может уважать даже слабость матери.
Крысь – это очаровательный шестилетний молодой человек. Неизменно меня удивляет тот факт, что он сын моего ребенка. Среди множества вещей, которые человек выдумал совершенно напрасно, на первое место я поставила бы календарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Я выползла из шкафа в буквальном смысле этого слова. Комната Крыся находится с фасада дома, и я боялась, что они могут увидеть меня в окно. Усевшись на полу, я распрямила ноги. То, что они не обнаружили меня в шкафу, казалось мне самым настоящим чудом. Я чувствовала себя потрясенной (возможно, и потому, что просидела, скорчившись, под одеждой достаточно долго), и меня переполняли эмоции.
Наконец я встала. Ноги были как деревянные. Я сошла вниз, в холл, и остановилась перед входной дверью, прислушиваясь. Снаружи было тихо, только временами доносился легкий шум проезжавших далеко автомобилей.
Я снова поднялась вверх и заглянула в свою комнату. В ней ничего не изменилось. В комнате сына также все выглядело без изменений. У меня создалось впечатление, что во всех спальнях беспорядок был не больше, чем раньше, по крайней мере мебель стояла на своих местах, ни один шкаф или ящик не был выпотрошен.
Я сошла вниз и внимательно осмотрела гостиную. Тут мне тоже не удалось обнаружить каких-нибудь следов обыска. Потрясение уже прошло, но чувствовала я себя так, будто на мне долго ездили. И все-таки мне повезло! Глупая полиция убедилась в том, что ее подозрения в отношении Войтека не имеют никаких оснований. Что за идиоты, подозревать моего ребенка!
В столовой на столе стояла корзиночка с хлебом, накрытая салфеткой. Только сейчас я почувствовала, что чертовски голодна, ведь я не завтракала. Поставила воду для чая и пошла в ванную.
Именно в ванной мне приходят в голову лучшие мысли, связанные с моим писательским ремеслом, но сейчас, во время отпуска, я не собиралась писать. Однако то, что пришло мне в голову, когда я стояла под душем, испортило настроение в мгновение ока: а закрыла ли я за собой входную дверь, возвращаясь домой после прощания с Крысем в машине? Может, те типы и вошли потому, что увидели незапертую дверь? Войтек в пылу критики уверял, что голландцы ужасно нечисты на руку, что в университете все закрывают свои шкафы на замок и что на столе нельзя оставить даже шариковую ручку без опасений, что ее кто-нибудь свистнет. У нас тоже говорят, что случай делает вора. Может, те двое воспользовались неожиданным для них случаем? А если в доме есть деньги?
Я выскочила из ванны и оделась с нервозной поспешностью, как будто от этого что-то зависело. Потом надела очки и прошла в супружескую спальню. Заглянула в каждый ящик, осмотрела все полки. Если говорить о такой черте характера, как любовь к порядку, то Войтек и Эльжбета вполне подходящая супружеская пара. В ящиках царил хаос, как всегда у Войтека. До женитьбы, когда такой хаос доходил до предела и он не мог уже ничего найти, я сама ему все сортировала и укладывала, после чего все повторялось сначала. И сейчас, увидев разбросанные центы и мелкие банкноты, я слегка успокоилась: ведь воры, пожалуй, взяли бы их. В ящике туалетного столика среди пудр, кремов, квитанций и проспектов валялись золотые часы Эльжбеты. Призрак воров, которым я позволила проникнуть в дом, начал бледнеть. Причем настолько, что я вспомнила о завтраке.
Вода вскипела, но чайник уже успел сгореть. Я сочла это добрым предзнаменованием. Позавтракав, я снова утвердилась в мысли, что дом посетила тайная полиция. Правда, идея облегчить им работу уже не казалась мне такой хорошей, как тогда, когда она только пришла мне в голову. Ведь Войтек взбесился бы, если бы узнал, что у него в доме побывали посторонние, а я этому не помешала, хотя и могла. Настроение снова упало. Я пробовала себя утешить тем, что ситуация могла быть еще хуже – например, если бы я спала и не слышала, как они пошли в дом, а проснулась бы, лишь увидев их в моей комнате; тогда, наверное, я бы умерла от страха. Наверняка это было бы хуже, по крайней мере для меня. Однако попытки самоутешения не слишком мне удались, и я с беспокойством ожидала возвращения Эльжбеты. Заметит она что-нибудь или нет?
Вскоре она появилась с какой-то сумкой, переброшенной через плечо, – последняя мода носить покупки. И тут же пронзительный звонок известил о прибытии Крыся. Здесь в школах существует двухчасовой перерыв на обед, чем дети очень довольны, а матери из-за этого привязаны к дому.
Только когда Крысь снова убежал в школу, я сказала Эльжбете:
– Утром мне показалось, что по дому кто-то ходит. Может, воры?
Эльжбета удивленно посмотрела на меня:
– Они должны были открыть дверь нашими ключами, так как замки в порядке. Пушистик, что это тебе пришло в голову? Кстати, как они могли войти, раз ты была дома?
– После вашего отъезда я опять легла. Проснувшись, а может именно это меня и разбудило, я ясно услышала шаги и хлопанье дверьми. Проверь, все ли на месте.
В глазах смотревшей на меня Эльжбеты отражались забота и легкое беспокойство. Однако она улыбнулась:
– А ты представляешь себе, как выглядел бы дом после воров? К тому же я не слышала здесь о квартирных кражах. Тебе, должно быть, что-то приснилось.
– У вас есть в доме деньги? – настаивала я, чтобы рассеять всякие сомнения.
– Конечно.
– Ну так проверь…
– Зачем?
– Для моего спокойствия.
– Если тебя это убедит…
Она подошла к полке, взяла с нее какой-то конверт и потрясла им в моем направлении.
– Вот, смотри, все в порядке. У тебя буйные сны, Пушистик.
– Ты права, – согласилась я покорно, – это были не воры.
Подтверждение того, что это были не воры, решительно улучшило мое настроение. Пожалуй, я не сделала глупость, что позволила полицейским обыскать дом.
Войтек вернулся около восьми вечера. В этом отношении он тоже не изменился. С тех пор как лазеры стали его страстью, он занимается ими с утра до вечера, а Эльжбета переносит это с ангельским терпением. Вместо обеда он потребовал бутерброд – черный хлеб с творогом. И тут взорвалась бомба. Оказалось, что творога нет. А ведь в поезде в пластмассовом пакете я везла ржаной хлеб и творог. По приезде я отдала пакет Эльжбете. Она, однако, утверждала, что в нем был только хлеб.
– Когда вернешься домой, найдешь творог в холодильнике, – закончил разговор мой ребенок.
Я поднялась наверх, чтобы заняться купанием и укладыванием Крыся. Снизу до меня донеслось предупреждение Войтека о том, чтобы я не курила наверху, потому что потом во всех спальнях воняет. Милый ребенок, он не может уважать даже слабость матери.
Крысь – это очаровательный шестилетний молодой человек. Неизменно меня удивляет тот факт, что он сын моего ребенка. Среди множества вещей, которые человек выдумал совершенно напрасно, на первое место я поставила бы календарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52