У нас в феврале бывают солнечные дни, и холод тогда не имеет значения. Зря я возмущалась моим ребенком за критику голландцев. Для них единственный критерий ценности – деньги. Здесь все можно купить, даже проститутки выставляются как товар в витринах. У наших больше достоинства, они хотя бы сохраняют видимость приличия, сидят в кафе. В Варшаве на темной улице в худшем случае может быть совершено ограбление, а не… Я снова попыталась прогнать воспоминание об амстердамском канале, уговаривая себя тем, что я уже недалеко от дома и должна сейчас думать только о работе, которая меня там ждет. К тому же скоро вернется Крысь, и мое настроение наверняка поднимется.
Подходя к нашей улице, я увидела, что на проезжей части что-то лежит. Это оказалась куча мусора, который, видимо, выпал при погрузке в машину. Наверное, какой-то из пластмассовых пакетов был плохо завязан. Проходя мимо этой кучи, я увидела в ней такое, что заставило меня остановиться. Из-под остатков бумажной упаковки выглядывал кусок материала знакомого бронзового оттенка. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я одним прыжком подскочила к куче и разгребла мусор. Я не ошиблась! Я держала в руке свою грязную, мятую шляпку от дождя. Огляделась вокруг. Улица была пустынна.
Несколько десятков метров, отделявших меня от дома, я почти пробежала.
Бросив сумку с покупками в коридоре, я вытащила очки и начала тщательно осматривать найденную пропажу. Проверила даже строчки полей, в которых когда-то порвалась одна нитка. Не оставалось ни малейших сомнений: это была моя шляпка от дождя!
Теперь я была абсолютно уверена в том, что женщина, которую я видела у канала, Янина Голень. И значит, кто-то из убийц живет здесь, на этой улице. Шляпку бросили в контейнер для мусора в каком-то из этих домов. В каком?
Пережить это открытие было нелегко. До сих пор кошмар субботнего вечера был связан исключительно с Амстердамом, который находится от N. в нескольких десятках километров. Теперь оказалось, что от этого кошмара меня не отделяет ничего, иначе говоря, он достал меня и здесь. И хотя я прекрасно понимала, что убийцы меня не могли узнать, так как было слишком темно, а я стояла довольно далеко, – сейчас мне хватило мысли, что один из убийц живет здесь, рядом, чтобы страх дал о себе знать противным ощущением сосания под ложечкой. Это невозможно было выдержать! Но самое важное: я не смогу отсюда уехать, оставив детей в таком соседстве. Сначала я должна установить человека, который был у канала.
Приблизительно такая же складывается ситуация, когда необходимо вырвать зуб, который болит. В конце концов человек приходит к выводу, что никакие уловки не помогут и рвать все равно придется, иначе болеть не перестанет. Вот так же и я сейчас отдавала себе отчет в том, что искать убийцу мне придется. Над тем, что будет дальше, когда найду его, я пока не хотела задумываться.
Шляпку я вложила в пластиковый пакет и спрятала на дне сумки. Шляпка находилась на голове Янины Голень за мгновение до того, как по этой голове ударили. Понимания данного факта мне было достаточно, чтобы я уже не относилась к шляпке как к своей собственности и не рискнула когда-нибудь ее надеть.
На нашей застроенной по одной стороне улице стоит пять домов. Ближе всех к концу улицы дом Петера, который работает в одном институте с Войтеком и не в ладах с ним. Дальше наш дом, затем Лизин, Девриеенов и последний – госпожи Хение, владелицы «порше».
После пристрастного допроса, которому я подвергла сексуальную Лизу во время ее визита к нам, я допускала, что моя невестка не будет слишком склонна облегчить мне знакомство с другими соседями. Кроме Лизы до сих пор я познакомилась только с владелицей «порше». После смерти польского мужа тетки она жила одна, и я могла ее дом исключить как место проживания одного из убийц Янины Голень. Об обстоятельствах смерти старого солдата Лиза узнала от Девриеенов, из чего вытекало, что они поддерживают с госпожой Хение тесные отношения. Если бы я смогла познакомиться с владелицей «порше», то могла бы через нее узнать и Девриеенов.
Между прочим, у меня был прекрасный повод посетить госпожу Хение. Я могла пойти поблагодарить ее за передачу амстердамской полиции лисьей шапки Янины Голень. Но, подумав об этом, я сразу испугалась: это будет выше моих возможностей. С милой улыбкой благодарить за помощь в отыскании женщины, о которой известно, что она убита. Это смахивало на чудовищный цинизм. Я пыталась убедить себя, что нельзя быть такой бесхарактерной, и может быть, мне это удалось бы, но мешало еще одно обстоятельство. Во мне не было ни на грош актерского таланта, и даже в пятнадцать лет я не мечтала о карьере кинозвезды. Поэтому, несмотря на готовность повести себя с чудовищным цинизмом, я не имела никакой уверенности в том, что моя мина и голос смогут эту готовность поддержать. Я никогда не умела даже солгать правдоподобно, всегда это выходило у меня ужасно. В этом плане мне страшно импонирует мой бывший муж, который проделывал такие штуки без зазрения совести. А я, глупая, вместо того чтобы постигать тайны искусства, относилась к нему небрежно, несмотря на восхищение мастерством исполнителя.
Я также могла пойти к госпоже Хение выразить соболезнование по поводу смерти мужа ее тетки и сожаление, что не успела с ним познакомиться. Это вполне соответствовало истине и должно было звучать убедительно. И я сделала этот пункт первым в программе моих действий.
С остальными соседями я надеялась познакомиться с помощью Лизы. Я чувствовала, что она меня немного боится. Может, у нее есть старая мать и она испытывает ко мне глубокое уважение как к матери мужчины, который ей нравится? Во всяком случае она явно старалась исправить мое мнение о себе, поэтому и пришла рассказать мне о смерти старого солдата. Как бы то ни было, она производила впечатление настолько неинтеллигентное, что я могла не опасаться, что она разгадает мои макиавеллиевские планы.
С утра в среду я села в кухне, внимательно наблюдая через окно за улицей, чтобы не прозевать выезд в город серого «порше». До одиннадцати часов он не выехал, и я, сочтя время достаточно удобным, вышла. Но я напрасно долго звонила, даже пробовала стучать. Дом госпожи Хение оказался закрытым наглухо. Только теперь я заметила, что, в отличие от других, в этом доме был гараж. В остальных домах на нашей улице их не было, и владельцы держали машины под открытым небом. Но и «порше» я не раз видела перед домом, значит, госпожа Хение в течение дня не пользовалась гаражом, из чего вытекало, что она особа подвижная.
Убедившись в том, что мне уже никто не откроет, я решила использовать отсутствие госпожи Хение и позвонила в дверь соседнего дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52