Гришка закаркал и с ходу залетел в избу. Здесь места было для него мало, сделав круг, присматриваясь, куда же приземлиться, пролетев над головой у Серого, что тот даже нагнул голову, не решаясь даже тявкнуть, только взглянул на хозяина, как он реагирует на это. Ворон притормозив крыльями, опустился на плечо зверю. Потоптался, подвинулся ближе к голове, каркнул несколько раз, поглядывая на того.
– Гришка, а нука леть сюда, – отламывая краюху хлеба, приглашал его Кондрат. Иди сюда, иди, – постукивая по столу пальцем, звал его. Того не надо было долго приглашать, он был парень простой, перелетев на стол, схватил лапами горбушку, начал ее жадно клевать, Смотри ка, проголодался бедняга изрядно, ешь, ешь, давай, ты у нас большой умница, заслужил. Тот, исклевав весь мякиш, схватил корку крючковатыми лапами, взмахнул крыльями и вылетел из избы. Надо же, головастый какой, какие звери умные пошли, чудеса, – он сел обратно на скамью рядом со зверем. Спросить вот больно охота мне тебя, да ты все молчишь, да молчишь, – Кондрат положил руку ему на плечо. Я вот что думаю, если ты понимаешь меня, да и первачок мой вон как лихо заливаешь, знать был ты раньше человеком, так, нет, – он посмотрел на зверя. Тот мотнул головой, значит я прав, – пробубнил про себя Кондрат. Это кто ж тебя в такого превратил то, небось без баб тут не обошлось. Зверь громко заревел и от вернул голову в сторону. Ага, значит ведьма какая то на тебя глаз положила, – дальше рассуждал Кондрат.
Помолчав некоторое время о чем-то своем, – я вот, что думаю, если она тебя в такого превратила, значит можно и обратно расколдовать. Он задумался, помолчал, соображая чего-то. Вот, что я хочу сказать, – наконец заговорил Кондрат. Есть у меня один знакомый дедок. Странный такой дедок, сам себе на уме. Я с ним познакомился, как-то в райцентре, он частенько наведывается в церквушку там. Мне кажется он…, а ты к стати слыхал ли, кто такие волхвы, – зверь мотнул головой. Ага, значит знаешь, это хорошо, так вот, я думаю, этот дедок из этих самых и есть. Ты представляешь, он ведь меня от смерти спас. Провалился я, как-то зимой на речке под лед, попал в полынью. А за спиной рюкзак, ружье. Вот и барахтаюсь я там, скрябаю руками по льду. А руки то слабеют, замерзают, уже не чувствую почти ничего, пальцы до крови изодрал. И помочь некому. Серого тогда еще у меня не было, если бы он был, то он вытащил бы меня. Да ведь Серый, – и тот поднял голову, поняв, что про него говорят. Так вот, – продолжал Кондрат, – думаю еще не много и все, каюк. Знать, вот она где, моя жизненная черта проходит, по этой реке и через нее мне не перебраться. А помирать то так вот ой, как не хочется, ой, как обидно. Так глупо, как никчемное существо. А я ведь через всю войну прошел и пули не боялся и за спины не прятался. Видимо судьба меня оберегала, что ли, отводила все пули в сторону. У меня тогда такая злость была, когда Берлин взяли, я успокоиться все равно не мог. Эх, разрешили бы мне тогда, я бы дальше попер. Я бы скинул всю эту немецкую не добитую нечисть, да и америкосов в Атлантический океан. Ну так вот, на чем это я остановился, вот я и говорю, еще не много и все… А тут смотрю, вдруг от куда не возьмись, появляется этот дедок. От куда тогда он появился, до сих пор не пойму, как будто из-за елки появился. Смотрю, идет, жердину длинную волокет за собой. Подошел, сует ее мне, а я схватиться – то не могу, руки, как ледышки уже ни чего не чую, хоть зубами не хватай. Он отбросил ее в сторону и идет ко мне. Я кричу ему, – не подходи ко мне, провалишься, а он идет. Короче схватил он меня за шкирку, вытащил. Лежу я значит на снегу и думаю, ну вытащил он меня, а дальше то что, весь мокрый, быстро в ледышку превращусь. И вот он тут достает фляжку, кожаная такая, на говорит, пей, всю выпей. А я уж тогда и не соображал ладом, руки ничего не чувствуют, он мне сам поднес ее к губам, я и присосался, как телок к титьке. Выдулил я ее всю и чувствую, как будто у меня крылья выросли, руки зашевелились. А он мне говорит, – а теперь давай дуй домой. Ты знаешь, я как дриснул домой, только пятки засверкали. Я без остановки до дома досвистал, только в избе у себя одумался. Вот так то. Частенько я это вспоминаю и думаю, почему он меня тогда спас то. Ведь сколько людей в тайге гибнет, а он меня спас.
Значит так, как дороги высохнут, а то после такого ливня никуда не выберешься, съезжу я в центр, навещу эту церквушку, оставлю послание для этого дедка. Правда, когда он там появиться, не известно. Но рано или поздно узнает, что я его жду, придет, ты не переживай. А теперь давай-ка, вздремнем немного, а то ночь уже на дворе, засиделись мы с тобой. Кровать тебе не предлагаю, сам понимаешь, не по тебе она. Но все же лучше у меня в избе на сухом полу, чем в лесу да под таким дождем. Кондрат бухнулся на кровать, не раздеваясь и сразу же уснул. Намаялся за этот день.
За многие годы впервые, Кондрат проспал так долго. Он встал, в избе было пусто. Зверь ушел тихо, не заметно и Серый не предупредил. Да, хорошо вчера попил, ничего не скажешь. Он взглянул в окно, дождь закончился, ну наконец то. Похоже должно выглянуть солнце, хорошо бы. Кондрат только через две недели сумел съездить в райцентр, пока дороги не подсохли. Оставил записку настоятелю этой церквушки. Да только летом то он вряд ли появиться, разве что ближе к зиме, – объяснил Кондрату батюшка.
Лежал уже первый снег, не было ни дедка, ни каких известий от него. Ох-хо-хо, – вздыхал Кондрат, где же это он, а если вообще ушел из наших краев, что же делать то тогда. Серый поднял голову, навострил уши, тявкнул лениво и в дверь громко постучали. Кто это там? Дверь открылась и вошел какой то путник, с накинутым на голову капюшоном.
– Здравствуй Кондрат, – произнес тот.
– Порфирий, ты? Не уж то ты? Ну наконец то. Здравствуй, Порфирий, здравствуй, – подошел к нему Кондрат. Раздевайся, проходи, у меня тепло, согрейся. Сейчас я тебя накормлю, как раз крольчатинку свежую потушил, чаек на травках свеженький.
Спасибо Кондрат, не от кажусь, проголодался, что то больно.
– Ну спасибо Кондрат, давненько так не обедал, хорошо тут у тебя, уютно, душа отдыхает. Он перекрестился, что-то произнес. Рассказывай, зачем искал меня, зачем я тебе понадобился, что стряслось.
– Видишь ли, Порфирий, – начал не спеша Кондрат, – тут дело у меня такое не обычное, не знай, поможешь ли, замолчал он.
– А ты сказывай, сказывай, а там посмотрим.
так вот, – продолжил Кондрат. Появился здесь в моем лесу зверь, он не просто зверь, как же правильно то сказать, ну оборотень что ли. Человеком он раньше был, правдо давно это было, очень давно.
А ты то как об этом знаешь?
Кондрат все подробно рассказал, даже про первачек упомянул.
Знаю я про него, – ответил Порфирий, – я и сам хотел с ним встретиться, да больно он осторожен, не идет на контакт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Гришка, а нука леть сюда, – отламывая краюху хлеба, приглашал его Кондрат. Иди сюда, иди, – постукивая по столу пальцем, звал его. Того не надо было долго приглашать, он был парень простой, перелетев на стол, схватил лапами горбушку, начал ее жадно клевать, Смотри ка, проголодался бедняга изрядно, ешь, ешь, давай, ты у нас большой умница, заслужил. Тот, исклевав весь мякиш, схватил корку крючковатыми лапами, взмахнул крыльями и вылетел из избы. Надо же, головастый какой, какие звери умные пошли, чудеса, – он сел обратно на скамью рядом со зверем. Спросить вот больно охота мне тебя, да ты все молчишь, да молчишь, – Кондрат положил руку ему на плечо. Я вот что думаю, если ты понимаешь меня, да и первачок мой вон как лихо заливаешь, знать был ты раньше человеком, так, нет, – он посмотрел на зверя. Тот мотнул головой, значит я прав, – пробубнил про себя Кондрат. Это кто ж тебя в такого превратил то, небось без баб тут не обошлось. Зверь громко заревел и от вернул голову в сторону. Ага, значит ведьма какая то на тебя глаз положила, – дальше рассуждал Кондрат.
Помолчав некоторое время о чем-то своем, – я вот, что думаю, если она тебя в такого превратила, значит можно и обратно расколдовать. Он задумался, помолчал, соображая чего-то. Вот, что я хочу сказать, – наконец заговорил Кондрат. Есть у меня один знакомый дедок. Странный такой дедок, сам себе на уме. Я с ним познакомился, как-то в райцентре, он частенько наведывается в церквушку там. Мне кажется он…, а ты к стати слыхал ли, кто такие волхвы, – зверь мотнул головой. Ага, значит знаешь, это хорошо, так вот, я думаю, этот дедок из этих самых и есть. Ты представляешь, он ведь меня от смерти спас. Провалился я, как-то зимой на речке под лед, попал в полынью. А за спиной рюкзак, ружье. Вот и барахтаюсь я там, скрябаю руками по льду. А руки то слабеют, замерзают, уже не чувствую почти ничего, пальцы до крови изодрал. И помочь некому. Серого тогда еще у меня не было, если бы он был, то он вытащил бы меня. Да ведь Серый, – и тот поднял голову, поняв, что про него говорят. Так вот, – продолжал Кондрат, – думаю еще не много и все, каюк. Знать, вот она где, моя жизненная черта проходит, по этой реке и через нее мне не перебраться. А помирать то так вот ой, как не хочется, ой, как обидно. Так глупо, как никчемное существо. А я ведь через всю войну прошел и пули не боялся и за спины не прятался. Видимо судьба меня оберегала, что ли, отводила все пули в сторону. У меня тогда такая злость была, когда Берлин взяли, я успокоиться все равно не мог. Эх, разрешили бы мне тогда, я бы дальше попер. Я бы скинул всю эту немецкую не добитую нечисть, да и америкосов в Атлантический океан. Ну так вот, на чем это я остановился, вот я и говорю, еще не много и все… А тут смотрю, вдруг от куда не возьмись, появляется этот дедок. От куда тогда он появился, до сих пор не пойму, как будто из-за елки появился. Смотрю, идет, жердину длинную волокет за собой. Подошел, сует ее мне, а я схватиться – то не могу, руки, как ледышки уже ни чего не чую, хоть зубами не хватай. Он отбросил ее в сторону и идет ко мне. Я кричу ему, – не подходи ко мне, провалишься, а он идет. Короче схватил он меня за шкирку, вытащил. Лежу я значит на снегу и думаю, ну вытащил он меня, а дальше то что, весь мокрый, быстро в ледышку превращусь. И вот он тут достает фляжку, кожаная такая, на говорит, пей, всю выпей. А я уж тогда и не соображал ладом, руки ничего не чувствуют, он мне сам поднес ее к губам, я и присосался, как телок к титьке. Выдулил я ее всю и чувствую, как будто у меня крылья выросли, руки зашевелились. А он мне говорит, – а теперь давай дуй домой. Ты знаешь, я как дриснул домой, только пятки засверкали. Я без остановки до дома досвистал, только в избе у себя одумался. Вот так то. Частенько я это вспоминаю и думаю, почему он меня тогда спас то. Ведь сколько людей в тайге гибнет, а он меня спас.
Значит так, как дороги высохнут, а то после такого ливня никуда не выберешься, съезжу я в центр, навещу эту церквушку, оставлю послание для этого дедка. Правда, когда он там появиться, не известно. Но рано или поздно узнает, что я его жду, придет, ты не переживай. А теперь давай-ка, вздремнем немного, а то ночь уже на дворе, засиделись мы с тобой. Кровать тебе не предлагаю, сам понимаешь, не по тебе она. Но все же лучше у меня в избе на сухом полу, чем в лесу да под таким дождем. Кондрат бухнулся на кровать, не раздеваясь и сразу же уснул. Намаялся за этот день.
За многие годы впервые, Кондрат проспал так долго. Он встал, в избе было пусто. Зверь ушел тихо, не заметно и Серый не предупредил. Да, хорошо вчера попил, ничего не скажешь. Он взглянул в окно, дождь закончился, ну наконец то. Похоже должно выглянуть солнце, хорошо бы. Кондрат только через две недели сумел съездить в райцентр, пока дороги не подсохли. Оставил записку настоятелю этой церквушки. Да только летом то он вряд ли появиться, разве что ближе к зиме, – объяснил Кондрату батюшка.
Лежал уже первый снег, не было ни дедка, ни каких известий от него. Ох-хо-хо, – вздыхал Кондрат, где же это он, а если вообще ушел из наших краев, что же делать то тогда. Серый поднял голову, навострил уши, тявкнул лениво и в дверь громко постучали. Кто это там? Дверь открылась и вошел какой то путник, с накинутым на голову капюшоном.
– Здравствуй Кондрат, – произнес тот.
– Порфирий, ты? Не уж то ты? Ну наконец то. Здравствуй, Порфирий, здравствуй, – подошел к нему Кондрат. Раздевайся, проходи, у меня тепло, согрейся. Сейчас я тебя накормлю, как раз крольчатинку свежую потушил, чаек на травках свеженький.
Спасибо Кондрат, не от кажусь, проголодался, что то больно.
– Ну спасибо Кондрат, давненько так не обедал, хорошо тут у тебя, уютно, душа отдыхает. Он перекрестился, что-то произнес. Рассказывай, зачем искал меня, зачем я тебе понадобился, что стряслось.
– Видишь ли, Порфирий, – начал не спеша Кондрат, – тут дело у меня такое не обычное, не знай, поможешь ли, замолчал он.
– А ты сказывай, сказывай, а там посмотрим.
так вот, – продолжил Кондрат. Появился здесь в моем лесу зверь, он не просто зверь, как же правильно то сказать, ну оборотень что ли. Человеком он раньше был, правдо давно это было, очень давно.
А ты то как об этом знаешь?
Кондрат все подробно рассказал, даже про первачек упомянул.
Знаю я про него, – ответил Порфирий, – я и сам хотел с ним встретиться, да больно он осторожен, не идет на контакт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23